– Не перебивай меня!
Лео стал кусать губы и понурился, уставясь на вонючую воду.
– Единственная причина, почему я еще с тобой разговариваю и не ухожу, оставив тебя тонуть в собственных испражнениях, заключается в том, что мне ты еще не лгал. Я готов простить тебе всю ложь, которую ты наговорил моим коллегам. Простить понапрасну потраченное на тебя время. Простить обманутое доверие. Поэтому сейчас, Лео, советую тебе хорошенько подумать. Тщательно взвесить свои слова. – Тут Хауссер нахмурил брови, мрачно сдвинув их над переносицей. – Я просто не выношу лжи. Я ее ненавижу. Слыша ложь, я каждый раз ощущаю себя замаранным.
Хауссер нагнулся, опершись руками на край ящика. Качающаяся в его руке связка ключей звякала, касаясь стенки, отчего Лео каждый раз украдкой бросал на нее взгляд. Хауссер понизил голос:
– Ты понял, Лео? Вот как на меня действует ложь. Ты понимаешь мое отвращение.
Лео закивал так усердно, что цепь на нем загремела.
– Что вы хотите знать? – промолвил он, запинаясь.
– Сколько они тебе платят? Все те, кому ты помогаешь бежать через границу?
Взгляд Лео растерянно заметался.
– Я… я… не зн…
– Смотри, а не то это будут последние сказанные тобою слова! Если будешь лгать, я закрою ящик и утоплю тебя в твоей собственной моче.
– Тысячу долларов! – закричал Лео. – Иногда и больше. Тут решают затраты.
– А где твои люди роют сейчас следующий тоннель?
Лео шумно перевел дыхание, но помедлил с ответом.
– Где, Лео?
Хауссер взялся рукой за крышку, словно собираясь ее захлопнуть.
– Руппинерштрассе, дом восемь. Там авторемонтная мастерская.
Хауссер кивнул, задумчиво глядя в пространство:
– По-моему, я ее знаю. Они ведь, кажется, обслуживают автомобильный парк министерства внутренних дел? Верно?
Лео быстро закивал:
– Когда мы начинали, это показалось нам хорошим прикрытием. Нам помогали многие высокопоставленные партийные деятели. Все сейчас хотят смыться.
– И как далеко продвинулась ваша работа?
Лео пожал плечами:
– Не знаю. Но это самый длинный тоннель из всех, какие мы проектировали. Сто сорок шесть метров. – В его интонации проскользнула гордость. – Доделать оставалось уже не так много – метров сорок, когда вы меня забрали. Если ребята не бросили это дело и продолжали трудиться, то сейчас, я думаю, они заканчивают.
Хауссер выпрямился, отпустив ящик: