И пока мужик прыгает на одной ноге, выдыхая воздух сквозь сжатые зубы, я даю деру. Благо зеленый свет горит.
- Поймаю тебя, зараза мелкая, – слышу за спиной, – тобой машину вымою.
Вот же гад. Ну-ка получай, фашист, гранату.
Со всего размаху кидаю в его сторону последнее яйцо с победным кличем. Красавчик уворачивается, правда мой снаряд повреждает его дизайнерские брюки.
Хорошая меткость. Сама себя мысленно хвалю.
- Не дай Бог ты мне на глаза попадешься, мелкая зараза! – слышу напоследок его угрозы.
Пффф, напугал. Мне совсем не страшно. Показываю ему язык и, прижав к себе пакетик с хлебом (хоть его по дороге не выронила), несусь в свой захудалый район.
Есения, три дня спустя
- А я люблю военных. Красивых, здоровенных, – фальшивит через стенку Анна. Да так громко, что хочется беруши вставить в уши, чтобы не слышать того, что там происходит каждую ночь подряд.
Поджимаю под себя коленки, сидя на жесткой, словно прошедшей бомбежку постели.
Желудок предательски урчит. Голова кружится от голода. В горле давно и крошки не было. Та буханка хлеба, купленная три дня назад, кончилась, хотя я и растягивала ее на несколько дней. Да только жутко хотелось кушать. До помутнения в глазах. До обмороков прямо посреди квартиры.
Никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Раньше обо мне всегда заботились родители. Я даже представить не могла, что без них буду находиться в таком состоянии. Я хочу назад свою семью и беззаботную жизнь.
Папочка, почему ты нас оставил? Ушел так рано? Ладно я, но Боречка. Где мой Боречка? Как он?
Горячие слезы вновь бегут по щекам. Шмыгаю носом, некрасиво вытирая его от соплей. Тут не место для этикета.
- У нас всегда есть место для такой крошки, как ты.
В голове снова всплывают слова Анны об ее «непыльной и денежной работе».
Еще больше трясти начинает, когда перед глазами всплывает то, чем нужно заниматься, лишь бы заработать на нормальную еду.
Нет-нет. Никогда я на такое не пойду.
Лучше сдохнуть где-нибудь в подворотне, чем позволить мерзким, толстым уродам до себя дотрагиваться. От одной мысли об этом тошнить начинает, а уж звуки за стеной еще больше добавляют отвращения.
- Товарищ майор, а вы сегодня в ударе, – мурлыкает Анна, чем-то громыхая. – Ух-ты, вот это у вас…
Не могу больше их слушать. Противно. Мерзко. Сейчас и правда стошнит.