– Сувениры искал, – ответил я с легкой беспечностью.
– Но здесь запрещено искать сувениры. Даже просто так ходить запрещено!
– Я проехал много тысяч километров, чтобы добраться до вашего заповедника.
Слово за слово, мы разговорились. Ему было лет семьдесят, но выглядел он гораздо моложе, несмотря на чудовищные складки жира на животе. В далекой молодости он учился каким-то наукам в Англии, во Франции, в Германии и имел различных дипломов и свидетельств не меньше, чем я. И еще ему явно понравилось, что какие-то потусторонние силы вывели меня точно на его огонек.
– То, что пишут о нас там, – он махнул рукой в западном направлении, – сплошные глупости. И что мы упрямые дикари, и что мы фанатики, и что упорно цепляемся за средневековье. А у нас здесь совсем другое: нет ни партий, ни профсоюзов, ни телевидения, ни капиталистов, ни коммунистов, нет национальной вражды. У нас всего одна нация – даньчжины.
– Ну, не все плохо про вас пишут. И о животном мире – хорошо, о гордых и красивых людях, о вашей религии…
– О религии? – он осуждающе причмокнул, покачал головой. – Меня всегда удивляли люди, которые пишут о том, чего не знают, чего не могут знать.
– Наверное, я затронул больной вопрос даньчжинов – отношения с другими народами. Может, поэтому старик сгоряча посвятил меня в некоторые подробности.
– Само слово «даньчжин» – что оно означает? Почему в соседних с нами странах есть гуркхи, шерпы, бенгальцы, тибетцы… а у нас только даньчжины?
– Я смог лишь сказать, что это слово очень древнее, насколько мне известно, поэтому трудно с определенностью судить о его этимологии…
– Не в том дело! – Старик стал торжественным и вроде бы покрупнел телом. – Иностранцам мы такое не рассказываем. Поэтому они не знают толком ни нашей истории, ни религии. А то, что они расписывают в толстых книгах с картинками, – домыслы, построенные на случайных и второстепенных фактах, которые мы позволили им собрать, купить или украсть.
– Но чтобы не было домыслов, – осторожно возразил я, – почему бы не дать им не второстепенные факты?
– Бесполезно. Мы – в разных Временах. Вы все видите в своем Времени, а мы – в своем. Наша мудрость очень красивая, благоухающая. Вы же видите ее без запаха, без цвета, без красоты, она вам кажется мертвым серым камнем, упавшим из прошлого.