– К смертной казни! – воскликнула маркиза. – Да они с ума сошли! Осудить на смертную казнь принца Астурийского!
– Нечего огорчаться раньше времени, – сказал дипломат со своим обычным таинственным видом, – нам должны дать эти бумаги на рассмотрение, мы их внимательно прочтем и решим, как и что делать.
– Но разве неизвестно содержание этих бумаг? – спросила маркиза свою племянницу.
– Об них так много говорят во дворце, что невозможно узнать истину. Королева нам ничего не объяснила; она проплакала всю ночь горькими слезами и только жаловалась на неблагодарность сына. Она говорила также, что не позволит начать преследование против него, потому что виноват не он, а те властолюбивые негодяи, которые окружают его.
– Эти дела должны выясниться сами собою, – сказал маркиз. – Я все разузнаю и допытаюсь, заговор ли это врагов принца, или сам принц в этом замешан. Но только когда я все узнаю, то остерегайтесь расспрашивать меня, так как вам известны мои правила.
– Кажется, что уже решили узнать соучастников, – сказала Амаранта, – и сегодня вечером принцу будет устроен допрос.
В это время я уже окончил разборку вещей, и мне больше нечего было делать в этой комнате. Так как я сгорал от желания ознакомиться с дворцом, то вышел в коридор, спустился по лестнице и очутился в большой устланной коврами комнате, за которой следовала целая анфилада. Несколько придворных шли куда-то, и я незаметно пошел за ними, прислушиваясь к их взволнованному шепоту.
Я очень гордился сознанием, что я во дворце, и воображал, что если я ступаю по бархатным коврам, то я уже немаловажная персона. Человек, в жилах которого течет настоящая испанская кровь, всегда одарен известной долей тщеславия и гордости. Мне теперь очень хотелось встретить кого-нибудь из моих мадридских или кадикских друзей, чтобы манерами или словами доказать им мою важность. К счастью, здесь меня положительно никто не знал, и я был лишен случая выставить себя в смешном виде.
Очутившись в этих роскошных залах, устланных дорогими коврами, я обошел кругом почти весь дворец. Я следовал за другими, не имея никакого понятия о том, имею ли я право ходить по этим комнатам; но так как меня никто не остановил, то я и продолжал мой путь со свойственной мне развязностью. Залы были слабо освещены, и с их стен смотрели на меня мрачные картины в золоченых рамах. Это величественное здание, построенное королем Филиппом, очень интересовало меня. Я остановился перед одной из мифологических картин, когда мое внимание было отвлечено странной процессией.