Был у нее один случай. Ее наняла домработница. Леночка. Уж как она оказалась с бабой Нюсей, один бог ведает, но никого другого из родственников последние лет двадцать не обнаруживалось. Леночка забегала к бабе Нюсе по-соседски – принести хлеба, молока, кефира, вывести погулять на лавочке. И баба Нюся давно решила, что Леночка – внучатая племянница – единственный родной человек. И, выпроставшись вдруг из своего Альцгеймера (Мария Васильевна считала, что никакого Альцгеймера и в помине не было), отписала Леночке свою крошечную квартирку. Пусть двадцать семь квадратов, а в хорошем районе, в Москве как-никак. Леночка, которая снимала квартиру напротив и растила двоих детей, много раз отказывалась, предпринимала попытки найти родственников, но баба Нюся уперлась: нет никого, все умерли, а кто был – растерялся, разбросался. И строго велела Леночке вызвать нотариуса, оформить все чин-чинарем. Леночка видела, как нотариус хмыкнула и посмотрела на нее так, будто она прямо сейчас отравит бабу Нюсю.
Сделав важное дело, баба Нюся стала вдруг резко сдавать. Леночка понимала, что за старухой нужен другой уход. Сама она работала в десяти местах. В строительной фирме – отмывала квартиры после ремонта. Раз в неделю ездила за город к вроде как олигарху – варила щи-борщи, компоты, пекла пирожки, накручивала блинчики – с мясом и творогом. Чистила унитазы, сезонно драила окна, гладила лучше всякой химчистки. Был у нее такой клиент – вызывал погладить рубашки раз в неделю при наличии еще одной домработницы. В один из дней у нее было две квартиры – до обеда и после. Помыть, убрать, погладить. Леночка крутилась как белка в колесе. И уже не могла потянуть бабу Нюсю. И она стала искать для нее сиделку. Искала тщательно, долго. Пока наконец не вышла на Люсю, которая сообщила, что работает в паре с Марией Васильевной.
– Да я бы и так за ней ходила, а она мне квартиру! – чуть не плакала Леночка, рассказывая Марии Васильевне про соседку. – Что обо мне подумают? Что я за квартиру?
– Квартира тебе не помешает, – строго остановила ее Мария Васильевна. – У тебя вон, парни взрослые, сыновья. И кто подумает о тебе? Ну кто?
Леночка рассказала Марии Васильевне про свои работы, про то, где сколько получает, сколько должна платить за съемную квартиру, сколько отдавать за секцию младшего сына и сколько – за курсы старшего. Отняла еще на еду и аккуратными цифрами выписала остаток – совсем ничтожный. Мария Васильевна согласилась. Леночка была как на ладони, таких и не встретишь. Уставшая, как сто чертей, руки стертые, а ведь еще молодая, яркая. Мальчишки у нее росли золотые. Старший носил тяжелые продукты – молча приволакивал, ставил пакеты, кивал и уходил. Младший отвечал за хлеб, молоко и яйца. Он разрешал себя покормить – Люся готовила для бабы Нюси, а отдельно – для мальчика. Тот тоже молча съедал все, что было на тарелке, кивал, тщательно мыл за собой посуду и уходил. Люся отсыпала ему с собой баранок или конфет.