– Почему не верю? Верю.
– Ей почти тридцать восемь! Папа, конечно, хороший, его все уважают, но ведь он… – Женька замялась.
– …дамский угодник, – подсказала Вера Георгиевна.
Внучка захлопала ресницами:
– Откуда знаешь?
– Твой папа все-таки мой сын.
– В Новый год у нас были гости, и папа поцеловал в прихожей тетю Дину. Я нечаянно увидела и чуть с ума не сошла, – призналась Женька. – Еле-как… то есть кое-как успокоилась.
– Паршивец…
– Бабуль, а после сорока лет любовь точно заканчивается?
Полстолетия назад Вера Георгиевна тоже предполагала, что после сорока лет интенсивной любви и жизни человек начинает невыносимо долго и эгоистично умирать. Только Вере Георгиевне, в отличие от Женьки, было тогда девятнадцать. Такое соображение заронили в юной Вере мамины беседы с подругами. Она поклялась себе, что даже если ей удастся дожить до пенсии, ничто не заставит ее заводить разговоры о проблемах с сердцем, нервами и бесстыдном геморрое. (Заводит! По часу муссируют по телефону с Ириной Алексеевной те же нескромные темы между обсуждением непрофессионализма нынешних учителей.)
Вера Георгиевна принялась потихоньку убирать со стола:
– У мамы про любовь спроси.
– Ой, ее спросишь! Бабуль, а дедушка тоже был дамским угодником?
– Дедушка был большим ученым, – веско сказала Вера Георгиевна и, подумав, добавила: – Талантливым людям можно простить слабости характера.
– Измена – слабость характера? – фыркнула Женька. – Да ладно, бабуль!
Измена?.. Вера Георгиевна растерялась. Неужели так серьезно? То-то Олежка глаз не кажет.
– Женя, один поцелуй еще не называется изменой. Папа, наверное, чуть переборщил с вином.
– Он больше не любит маму.
Глаза у девочки цвета маренго, внимательные и блестящие. Вот в ком выстрелил броский колер деда. Вере Георгиевне стало не по себе: показалось, что на мгновение сквозь Женьку проглянул Максим.
Внучка поиграла с Тугриком и ушла, оставив тревожный осадок в душе. Пробежала по двору, завернула за угол к остановке и махнула рукой. Сидя у окна, бабушка тоже помахала ладонью – это был их с Женькой ритуал.
Вера Георгиевна не причисляла себя к бабкам-обожательницам, чьи внуки самые-самые, свет не видывал более гениальных внуков, но думала о Женьке с гордостью. Слава богу, девчонка любит действовать самостоятельно, не собьешь с панталыку вариантами подсказок, как в ЕГЭ, и репетиторов ей не нанимают. Сама записалась в театральную студию, сама и ездит туда со второго класса. Мозги крепкие, другая бы из-за разлада в семье нос повесила, а Женька сделала выводы и не раскисает. Вот Мария, должно быть, замучилась оправдывать перед собой Олега во всех его неблаговидных поступках…