— Он просто больше знает, чем ты.
— Ой, хватит! — воскликнула девушка. — Как снова домой
попала…
— Давай мириться, предлагаю сегодня в честь моего возвращения из
мест лишения свободы, а также победы российского флота мы не
говорим и не думаем о ближайшем будущем, — сказал я, приобнимая мою
подружку. — А с завтрашнего утра начинаем усердно думать, о том,
как уничтожить страшных американцев и противных османов.
Договорились?
— Договорились, — Тася хлопнула ладонью по моей ладони. — Но не
обмани…
— Когда такое было?
— Да, постоянно…
В это время в медицинский отсек с криками и шумом ворвалась
целая орава моих товарищей и знакомых, узнавших, что я на корабле и
пришедших справиться о моем здоровье.
— Нет, шеф, я прибью «стекляшку»! — воскликнула Наэма, когда
увидела меня. — Со слов этой куклы вы лежите практически при
смерти, а на самом деле у вас только мордашка помята. Мы то уже на
венок складывались, а тут все отлично… Ну я устрою Алексе!
— Во-первых, здравствуй Наэма, — начал я, пытаясь сделать
строгое лицо. — Я конечно растроган заботой обо мне, но куда, черт
возьми, делась субординация!
Однако мои приятели меня сразу раскусили и кинулись обниматься.
Ладно бы только Белло и Гинце, сам великан Дорохов тоже полез с
объятиями, чуть меня не задушив при этом. А впереди всех летела
целоваться маленькая рыженькая Варя Волынец. Я поплыл от такой
милоты, как приятно и даже немного неожиданно было видеть искренние
теплые чувства по отношению к себе.
— Меня не было всего несколько суток, — изумился я, пытаясь
выбраться из-под завалов друзей. — Когда вы успели соскучиться?
Лично я о вас вообще в это время не вспоминал…
— Неправда, неправда, вспоминал! — закричала Варя, пытаясь меня
поцеловать, а я в шутку сопротивлялся этому.
Я был очень рад, что девочка не замкнулась в себе после того,
что произошло с ее родителями, детский разум иногда способен
невероятно быстро восстанавливаться, несмотря на любые пережитые
кошмары. От замкнутости и нелюдимости Вари не осталось и следа, а
значит, с ней все будет хорошо.
— Оч-ч-чень рад видеть вас, госс-споддин адмирал, — выдавил
Кузьма Кузьмич, пытаясь изобразить на своем полуметаллическом лице
подобие улыбки.
Гинце верный себе, пожал мне руку и скромно отошел в сторону о
чем-то перекинувшиь парой фраз с Таисией.