Рядом еще лежит птица, убитая стрелой, что-то вроде фазана, с
длинным ярким хвостом.
***
Себя осмотрел, в том числе под одеждой.
Под рубахой и штанами белья нет.
Зато есть жилистое тело. Молодое тело, кожа гладкая, упругая.
Шрам на левом предплечье, от грубо зашитой раны. Рваная рана, такую
могли бы зубы зверя оставить. Пощупал подбородок – мягкая бородка
курчавится. Судя по ней, телу лет восемнадцать, может. Может чуть
больше. С одной стороны под бородкой бугристый шрам
прощупывается.
Мышцы и осанка у этого тела, как у борца – как-то знакомый в
баню сына-призера приводил, вот он так выглядел – как спартанский
воин из фильма, только настоящий, без анаболиков.
Интересно, я такой мускулистый, потому что я какой-то воин? Или
тут все так выглядят? Судя по одежде и снаряжению, я в
средневековье. А средневековый крестьянин за день километров
двадцать пешком проходил и при этом еще и работал руками. Так что
надо исходить из того, что я – крестьянин. Правда, с луком.
Крестьянин с луком в средневековье – это уже не просто крестьянин,
а браконьер. Если поймают, могут и повесить на ближайшем дереве у
дороги. Чтобы другим неповадно было господскую дичь стрелять.
***
Если у меня есть оружие, надо уметь с ним обращаться.
Попробовать надо.
Взял тетиву. Взял лук. Как одно на другое натянуть? Сначала
надел петельку на один конец, попробовал согнуть лук и так, и этак
– не получается. Потом как-то само собой получилось: одно плечо
лука на землю опустил, ногой переступил через него, нижний конец в
голень уперся, середина – сзади в бедро, второе плечо рукой согнул,
чтобы на него тетиву накинуть. Сделал всё это привычно и
быстро.
Выходит, у моего тела есть какая-то память, иначе такую ловкость
не объяснить.
Попробовал стрелять. В дерево. Оказалось – помнят руки, как это
делается. И глаза помнят. Нужно только не мешать телу действовать.
Стрелу наложить, лук ровно перед собой, пальцы на тетиве под
стрелой, рука с высоко поднятым локтем плавно оттягивает тетиву под
скулу. Потом пальцы отпускают, стрела летит и с сухим стуком входит
в цель, а лук дергается в ладони так, что я чуть не уронил его в
первый раз. Не с первого раза, но стал попадать. Сначала – метров с
трех. Потом дальше отошел, потом еще дальше, метров на двадцать, и
еще пострелял. Потом одна стрела сломалась, я прекратил. Вроде
получается, незачем стрелы ломать. Снял тетиву, чтобы она не
портилась, и лук не ослаблялся.