— Сильно досталось?
— Колено в труху.
— Я видел, когда тебя раздевал, — кивнул великан, — Выглядело
погано.
— Ага, — односложно ответил я.
— Но нога восстановится? — не отставал Тамсин.
Я вздохнул:
— Нет, Тамсин, нога не восстановится. Невозможно за минуту
вылечить почти оторванную конечность. Я попытался — и вот, что
получилось. Хромать мне теперь всю жизнь. Чудо, что вообще могу
ходить.
— Чародеи Элинии… - начал было гигант, но я не дал ему
договорить.
— Элиния далеко, а я не хочу в бега! — ответил я резче, чем
собирался, — Ясно тебе?
— Ясно, ясно, — поднял ладони Тамсин. — Чего завелся?
Я отвел взгляд. И правда, чего я завелся? Великан в случившемся
точно не виноват. Я прикрыл на секунду глаза и сказал уже
значительно спокойнее:
— Я не знаю своего будущего, Там-Там. Может и получится что-то
сделать, может нет. Я пока просто не хочу об этом думать. Так что
давай оставим в покое мою ногу, а? Покажи лучше Сушителя. Хоть
увижу, с кем воевал.
— Хорошо, — согласился Тамсин, — Пошли.
Великан повел меня в сторону дома. Я почему-то был уверен, что
тело Сушителя покоится где-то в лесу и очень удивился, когда Тамсин
свернул за угол и открыл дверь небольшой пристройки, которой я
раньше не замечал. За дверью располагалась ведущая вниз лестница,
ощутимо пахнуло холодом.
— Ты что, додумался притащить тело в ледник? — не поверил я. — К
продуктам?
— На улице жарко, — пожал плечами Тамсин и шагнул в темноту.
Я закатил глаза и последовал за ним.
Подвал оказался комнатой пять на пять шагов с заледеневшими
стенами и неожиданно высоким потолком. Тамсин даже почти не задевал
его макушкой. Там же располагалось единственное крохотное оконце,
пропускающее какой-никакой свет. Три стены были уставлены грубыми
стеллажами с припасами, четвертая, дальняя — пустовала. Вдоль нее
великан и разложил то, что осталось от Сушителя.
Я окинул взглядом заиндевевшие фрагменты. Рука, торс, куски
щупальцев…
— Голова там, — подсказал Тамсин.
— Спасибо.
Шишковатая башка лежала в самом углу, частично скрытая под
какой-то тряпкой. Я подошел к ней, тронул носком сапога. Голова
катнулась, переворачиваясь, глухо ударилась о стену и замерла.
— Жуть, а? — спросил Тамсин.
— Ага, — согласился я, не отрывая глаз от лица Сушителя. Вернее,
Сушительницы. На огромной уродливой голове среди опухолей и
наростов красовалось юное девичье личико. На вид лет двадцать, не
больше. Крупноватый веснушчатый нос, пухлые губы. Простые,
крестьянские даже черты.