Нина уютственно присела рядом с доедающей подгоревшую и пересоленную картошку, такую же рыбу Нонной потолковать:
– Как с порноиндустрией? Не заладилось? – участливо спросила Нина Андреевна.
– Нет.
– Странно. Ты вроде из пролетарской среды.
– При чем тут моя среда?
– Порноиндустрия все равно ведь индустрия. Фабричный уклад, классовая сознательность, ударный труд, заводская закалка… – подслеповато щурилась в очки Нина с добродушным ехидством.
– У нас никто на заводе не вкалывал, – твердо возразила Нонна. – Дед ботинки перелицовывал, в Москву возил. Найдет два разных ботинка, как два разных гриба в лесу, сварганит из них одинаковые, и в Москву. Пока с велосипеда не упал. Дед никогда без дела не просиживал, он и сейчас каждое утро суп ест. А дядя? Что дядя… – Нонна вздохнула. – Дядя на вертолете летал. А жена, врач, от него холодильник на ключ запирала. Разве его удивишь холодильником, если он приходил к нам и духи у мамы выпивал? Часть в рот, а часть на плешь. Хоть применение духам давал. Мама-то духи не употребляет, больше с курами да со студентами. Студенты что куры – бестолковые. От кур яйца, а со студентов мать взяток не берет. Остальные преподаватели озолотились с ног до головы, а мать до сих пор правды ищет. Больше по мелочовке… конфеты разве примет, и то месяцами сохнут, меня ожидают. В детстве она мне ковры, люстры демонстрировала у знакомых. У самой ничего похожего в доме не находилось. Так что голубая мы кровь. Я направилась было на панель…
– И как? Удачно?
– Какое там.
– Там тоже нужна классовая сознательность?
– Классовая не классовая, а какая-то хотя бы сознательность требуется. А у меня никакой не имеется.
– Это верно, – подтвердила Нина.
– Прицепился еще один, то ли он певец, то ли артист. К нему теперь пора направляться.
– Отрабатывать?
– Нет. Он, наоборот, нацелился вытянуть меня.
– Старая сказка. Причем сказка весьма пошлая. Он пошляк?
– Нет, он актер, я ж сказала.
– Вот видишь, ты сама понимаешь.
– Да, но в одночасье он нетеатральный человек.
– Он сам признался?
– Да.
– Поинтересней уже. Нетеатральный человек, эвона как… Этим он тебя обворожил?
– Наверное, Нина Андреевна.
– Мне ли тебя не знать.
– Но он меня, кроме того, испугал сначала. От него я припустила на панель-то.
– Чем же он тебя испугал? Ты же не из пугливых.
– Гарантией счастья.