– Но поблагодарить-то могла.
– Я сказала ему спасибо.
– А телефон не взяла?
– Зачем?
– Вот-вот. Зачем? – фыркнула сердито Ирка, повела плечами, сбрасывая с себя руки подруги.
– Зачем, скажи?
– Хотя бы для того, чтобы твой холеный упырь его поблагодарил. – беззлобно огрызнулась Ирка.
– Он бы не стал, – вздохнула Кира и поднялась с полки. – Идем, Ирин, я уже задыхаюсь.
– Вот именно, что не стал бы, – обрадовано подхватила подруга, с кряхтением потягиваясь. – Он и мне спасибо не сказал, когда я тебя домой доставила. Я-то кто? Я друг! Я обязана! А вот посторонний человек на тебя время тратил, это совсем другое. Зря телефон не взяла. Ой, зря.
– Чего пристала-то? Он же так себе.
– И что? Я же тебя не заставляю за него замуж выходить. Я просто…
Они выбрались из парилки. Уселись за столом, накрытым к чаепитию, и разговор перешел на рабочие темы. Потом позвонил Илья, муж Киры. Заторопил. И сорочка у него на завтра не поглажена. И костюм она забыла из химчистки забрать, а на другом, достойном замены, две пуговицы болтаются. Срочно надо пришить.
– Что за скот, право слово! – воскликнула с раздражением Ирка, еле втискивая влажные ноги в капроновые колготки. – Не спросил, как ты. Вдруг ты угорела в парилке? Вдруг волосы опалила? А сразу: погладь, пришей, приготовь! Ой, чую я, Кира, преподнесет он тебе сюрприз! Ой, чую!
– Не каркай, – ухмыльнулась Кира и звонко поцеловала подругу в щеку. – Поверь мне, все мужья такие. Они все требуют ухода. Да за ними и нужен уход.
– Лучше бы собаку тогда завела, что ли, – проворчала Ирка, собирая в пакет свои банные принадлежности и с визгом застегивая молнию на куртке. – Ладно, идем уже. А то твой любезный весь извелся… А телефон зря все же не взяла. Дядька хоть и выглядел замшелым, но что-то было в нем такое.
– Я тебя умоляю, – фыркнула Кира, распахивая дверь сауны и вываливаясь в фойе. – Он никакой! Он просто никакой!
– И как долго ты еще станешь терпеть эту свою пышку?!
Изящные крылышки точеного носа гневно затрепетали. Указательный пальчик с удивительно искусным маникюром лег на переносицу, надавил, будто прогонял слезу. Голос дрогнул, когда она снова заговорила.
– Илюша! Она не любит тебя, понимаешь! Не лю-бит!
Последнее она произнесла по слогам, как будто диктовала своим первоклашкам слово из диктанта.