—Ты мой спаситель, — простонала Мария, после того, как сделала глоток животворящей жидкости.
— Да-да, я такой, — согласился Кравцов. Ложной скромностью он никогда не обладал. — Ладно, что-то я действительно у тебя подзадержался, пойду…
И подмигнул напоследок, прежде чем исчезнуть в дверях. Воронцова покосилась на Наташку, проверяя не упала ли она в обморок от столь агрессивной харизмы Максима и убедившись, что она в более-менее вменяемом состоянии, приступила к работе.
Работа шла ни шатко, ни валко. Воронцова внесла последние корректировки в отчет, записалась на прием к терапевту, старалась не поддаваться унынию и отчаянно зевала. На душе было муторно, но это не повод демонстрировать окружающим свое отвратительное эмоциональное состояние. Коллегам жаловалась на плохое самочувствие, а на предположения, что Мария может быть беременна, просто смеялась. Еще недавно Маша была бы рада родить Леру ребенка, но сейчас ситуация в корне изменилась. Мысль о том, что она могла залететь от человека, который не планировал с ней долгосрочных отношений, приводила её в ужас. Хорошо ещё, что случай с порванным презервативом не имел последствий.
Ближе к одиннадцати её вызвали к Зеленцову. Собственно, общаться с Романом Евгеньевичем Маша не горела желанием. Он являлся другом Валерия, и наверняка догадывался о том, какие отношения связывали её и Донского. По крайней мере, девушка сделала соответствующие выводы на основе его неудачных и неуместных шуточек, благо их было немного.
Войдя в приемную, Воронцова кратко поздоровалась с Аллочкой, секретарем Романа. Эталонная блондинка с четвертым размером груди и длиннющими ногами. Маша не слишком часто общалась с ней, но ничего плохого сказать о Кузьминской не могла. Пусть девушка и спала с начальством, но излишней стервозностью не обладала, ничего плохого Марии не делала. Бабский состав её не слишком любил по понятным причинам. Многие её осуждали, хотя Воронцова точно знала, что достаточно большая часть порицающих попросту завидовала. К тому же в свете последних событий Маша последняя, кто может критиковать Аллу. Сама ничуть не лучше.
— Привет, — улыбнулась Кузьминская. — Подождешь немного? Донской внезапно нагрянул, уединились, что-то важное обсуждают. Попросили пока не беспокоить.
Воронцовой понадобилась вся её выдержка, чтобы не выдать всю бурю эмоций, что разыгралась внутри, при упоминании своего теперь уже бывшего любовника. Раненное сердце замерло, а потом пустилось вскачь. Ей едва удалось сдержать порывистый вздох. Ноги в миг ослабли.