— Ты как вообще сюда попал?
— Меня дочь впустила, — разводит руками и смеётся, идиот. — В конце концов, ты сама всегда говорила, что я имею право общаться с Машей.
— Надо было запретить, наверное, — бурчу и оглядываю свою небольшую кухню, в воздухе которой витают вполне себе аппетитные ароматы. — Ты что, готовить научился?
Женя подмигивает мне, будто у нас есть какой-то общий секрет, и отворачивается к плите. Что-то там помешивает деревянной ложкой на дне моей любимой кастрюли и снова поёт.
— Самохин, ты можешь толком объяснить, зачем ты пришёл? И если Маша тебя впустила, то где она сама?
— Лисёнок, наша дочь пошла в магазин, что-то к чаю захотела купить.
— К чаю, говоришь? А сам принести ничего не додумался, раз уж решил своим сиятельным ликом Машкину жизнь разукрасить? Признавайся! Она за свои деньги пошла что-то покупать?
Нет, Женя всегда платил алименты. Ну, как всегда? Пытался — во всяком случае, долгов у него к Машкиным восемнадцати не осталось. Но явиться с пустыми руками после длительного отсутствия, словно так и надо? О, в этом весь Самохин. Любите меня, кружите и радуйтесь, что такими отличными генами с вами поделился.
Ай, опять завожусь.
— Не начинай, пожалуйста. Ну, захотел ребёнок папку порадовать, что в этом плохого? Она у нас добрая девочка, что в этом такого? — он говорит это всё, не поворачиваясь ко мне. Иногда прерывается на тихое посвистывание и мурлыканье под нос простеньких мотивчиков. — Присаживайся, Лисёнок, ужин скоро будет готов. Ох, накормлю своих девочек!
— Ты идиот? — взрываюсь, сверля взглядом белобрысый затылок бывшего. — Не называй меня так больше никогда! И какие мы тебе твои девочки? Ладно Маша, а я тут причём? Голову в своих странствиях надуло?
Женя, как всегда, непробиваем. Если этот человек решил, что будет стоять тут, куховарить и петь, его мало что остановит. Жаль, что сохранение семьи и верность жене не входили в сферу его интересов.
— Лисёнок, не злись, тебе не идёт, — хмыкает. Наконец выключает под кастрюлей огонь, прикрывает её крышкой и поворачивается ко мне. — Голодная, наверное? Или до сих пор капустной да морковью питаешься, полезной едой?
— Так, не заговаривай мне зубы, Самохин. Ты пришёл к дочери? Вот с ней и общайся. Мне твой дружеский тон, семейные ужины и воспоминания о прошлом ни к чему. Между нами восемнадцать лет уж как всё кончено, так что уволь меня от этого никому не нужного общения.