Кого-то обокрали, кому-то голову в драке проломили – то одно, то другое. И так по кругу, закручиваясь по спирали. Но Юра не жаловался. Он сам выбрал эту профессию. К тому же опера сейчас в почете – и зарплата не в пример прежней, и квартира полагается.
Все хорошо, только бегать много приходится. Но ничего, станет большим начальником, сам других оперов гонять будет. У него еще все впереди.
Юра вышел из машины, непроизвольно-стремительной походкой направился к зданию УВД. Краем глаза заметил идущую от КПП девушку. Заметил, остановился, хотя очень спешил.
– Ты меня ждешь? – с грустным сарказмом спросила Женя.
На ней белая шапочка, светло-серое пальто на синтепоне. И сама она светлая, но без серого…
– Изолятор по кругу. – Он провел рукой, показывая, с какой стороны обойти здание, чтобы попасть во внутренний двор изолятора временного содержания, где до сих пор находился Никонов и два его дружка-подельника.
Одного должны выпустить, а двое пойдут по этапу в СИЗО. Зря они над стариком покуражились.
– Да мне по другому делу.
– Интересно.
Плошникову действительно было интересно все, что связано с Женей. Запал он на нее, так уж вышло. Но в ухажеры лезть не собирался. Вряд ли их можно было назвать классовыми врагами, но стояли они по разные стороны баррикады. Она путалась с Никоновым, и одно только это ставило крест на их отношениях.
– Мою сестру арестовали.
– Сестру, сестру… Гаеву?
– Ты знаешь? – Женя удивленно посмотрела на него.
– Ну, в курсе…
– Меня к следователю вызывают.
Кривичев отошел от наркоза, но в себя так и не пришел. Состояние тяжелое, возможно, так и умрет, не приходя в сознание. Тогда его дело переквалифицируют в умышленное убийство, и к работе подключится Следственный комитет. А пока Кривичевой занимается следственный отдел полиции. Тяжкие телесные, однако… Впрочем, Плошникову все равно, как там и что? У него своих заморочек – по горло… Или не все равно?
– Проводить?
Женя покорно кивнула. И даже взяла под руку, чтобы не поскользнуться. А прикосновение такое приятное…
Он провел ее через дежурную часть, они вышли к лестнице.
– Рита ни в чем не виновата.