- Слушай ты, Чапай недоделанный! Ты мне ещё на бульбе покажи
тактику действия конного разъезда при встрече с противником! Я не
враг себе, чтобы пререкаться с Людмилой Макаровной! Вали нахрен из
штаба и завтра будь свеж, бодр и полон праведного гнева к
супостатам.
- А твой доклад?
- Завтра. Всё завтра.
- Кстати, - окликнул безопасник Лешего, собирающегося притворить
дверь в радиорубку, - Супруга велела первым делом в баню идти. В
вонючих портянках в хату не пустит.
Когда воевода, протопав по коридору, сообщил дневальному о своём
убытии, Григорий Лукьянович долил свою рюмку до краёв и, хорошо
отработанным движением, опрокинул содержимое в рот. Подумал,
выбирая между карамелькой и сигаретой. Решил, что закурить сейчас
уместнее.
Приятная, тёплая волна прокатилась по пищеводу, обволокла
истомой сознание, ухнула в желудок, который тут же очнулся и
заурчал, напоминая о необходимости более серьёзной закуски. Малюта
согласился с требованием организма и, не прекращая мусолить
цигарку, снял трубку телефона внутренней связи.
- Ирина? – удивлённо спросил Григорий Лукьянович, услышав
знакомый женский голос, - Ты что живёшь в столовой? Я, вообще-то,
надеялся услышать дежурного.
- Я его отправила к колодцу казан песком драить. У сегодняшней
смены, видишь ли, рагу подгорело. Надо же так умудриться.
- Хочешь, я их расстреляю? Введение военного положения позволяет
мне это сделать без суда и следствия. Саботаж, угроза здоровью,
диверсия с целью отравления личного состава. Выбирай статью.
- Гриш? Ты чего названиваешь на ночь глядя?
- Жрать хочу! Может человек только что вернувшийся с боевого
задания проголодаться?
Через четверть часа Малюта, цыкнув на внезапно побледневшего
повара, усаживался на лавку за дежурный стол. Ирина, прогнав
салфеткой находящегося в наряде бойца, сама принесла тарелку
жареной картошки, одинокую, неоднократно истыканную вилкой котлету,
вымытые овощи и миску толсто нарезанного сала.
- Балуешь меня Ирина Батьковна, - иронично, почти бархатным
голосом, проворковал Григорий Лукьянович.
- Михайловна я, - подсказала хозяйка, подкладывая веток в
самовар.
- Вот и я говорю, Ирина Михайловна, подозрительна мне твоя
услужливость. Видать скверну какую учудили за время моего
отсутствия?
- Ты, Гриша, Мюллера тут передо мной не строй! Чай я не Штирлиц!
Пальчиков моих на том чемодане нет!