Капец!
В комнате стало невыносимо душно. Не хуже, чем в общественной бане.
А он, мой босс, выступил в роли накаленной до красноты печки, от которой за километр фонило жаром.
— Ручками, Хабиби! Помоги мне! — Шлёпнул ладонью по бедру, властно чеканя пошлый приказ, и я дёрнулась. — Ну же! Давай, раздвинь своими нежными ручками обе сладкие половинки. Так, чтобы мне было хорошо видно твою тугую скваженку.
Что б тебяяяя!
Он серьёзно??
Блииин, как же это стрёмно. Попу ему показать? Совсем ополоумел?
Можете назвать меня отстоем, но я никогда не понимала ни мужчин, ни женщин, которым нравилось использовать свой анальный проход не по назначению.
Я почувствовала, как щеки обожгло смущением.
Трудно, черт побери! Ооочень трудно!
А ещё мерзко, неприлично и неэтично!
Кажется, я переоценила свои возможности, когда подписала тот клятый договор, в котором не было место каким-либо чересчур откровенным ограничениям.
Пока я ёрзала на одном месте, воруя время у страшно богатого олигарха-миллионника, не решаясь выполнить его желание, тут же получила карательный шлепок по и без того воспалённым ягодицам.
Твою ж!
Резко выгнулась от удара, запрокинув голову назад, покорно оттопырив пятую точку.
— Ты тратишь не только моё бесценное время, Мышка. Но ещё и терпение.
Хорошо, хорошо.
Поняла уж!
Что перед смертью не надышишься.
Медленно сжала ладонями ягодицы и аккуратно развела их в сторону, едва уловимо всхлипнув от дискомфорта, то бишь, от постыдных внутренних чувств и новой боли. Приятной боли! В момент, когда потные ладошки ненасытного деспота коснулись зудящей кожи после такой-то бесноватой порки.
— Ох, Всевышний! — Дьявол присвистнул, заикнувшись от восторга. — Гореть мне в вечном Аду! Какой потрясный вид! Кто-нибудь уже владел твоей миниатюрной дырочкой? — На последнем предложении восхищение вдруг сменилось яростью.
А может быть ревностью?
Быстро-быстро качнула головой.
Чёрррт!
Только не это!
Я на такое не подписывалась! Блииин!
Хотя нет. Подписывалась.
Перед глазами мелькнул тот проклятый договор, который впихнула мне Лерка перед повторным «свиданием».
— Прекрасно! — и вновь ярость трансформировалась в радость.
Сказал с такой властной интонацией, словно выиграл мировую войну, объявив себя победителем.
А дальше последовала череда острожных, чувственных прикосновений.