Подбежав, наконец, к дому Миры, я
остановилась, опершись на ворота, немного отдышалась, а потом
закричала:
—
Тетя Мира! Тетя Мира!
Войти в калитку я поостереглась — у нее во
дворе в это время гуляла спущенная с цепи злющая собака Рэйка. И
правильно сделала — за забором тут же раздался заливистый лай.
Наконец, меня услышали и, обругав пса, спросили:
—
Кто там пришел на ночь глядя?
Я
узнала голос тети Миры.
—
Тетя Мира, это я, Лейла! Мама рожает, а знахарка в деревню
уехала...
Та
сразу поняла, зачем я пришла:
—
Подожди меня, я сейчас платок накину, и пойдем.
Мира — вдова и мать той самой вредной
девятилетней Руниры, которая прозвала меня лягушкой. Живут они
вместе с родителями погибшего, как когда-то у Малики, мужа. Девушка
она видная, и я не удивлюсь, если какой-нибудь вдовец и к ней скоро
присмотрится.
Она вышла быстро, Рунира хотела пойти за ней,
но та не позволила. И слава Всевышнему! Мне сейчас не до глупых
детских пререканий, которые непременно последовали бы. Я вспомнила
еще об одном человеке, который мог бы сейчас помочь. И почему я не
сообразила сразу? Видимо, от стресса, или потому что ассоциировала
эту женщину не с мамой, а с кофейней.
—
Тетя Мира, давайте еще зайдем за тетей Сэйрой?!
Она быстро и остро на меня глянула и строго
сказала:
—
Она сейчас, небось, убирает тот бедлам, что остался после
сегодняшнего открытия. Да и зачем ее беспокоить? Сами справимся,
незачем там столько народу.
И
так она это уверенно сказала, что я даже была склонна согласиться,
но, тряхнув головой, отмела нелепость этих слов:
—
Мама рожает! Какая уборка?! Тем более нам по дороге. — И побежала
вперед, оставляя Миру позади.
Сэйре ничего даже говорить не пришлось.
Увидев запыхавшуюся и всполошенную меня, она сразу же обо всем
догадалась.
—
Малика?
—
Ага.
—
Вот как чувствовала, что ей совсем скоро срок придет, но надеялась,
что все же не сегодня… — причитала она, вбегая в дом, чтобы
предупредить мужа, что уйдет.
По
дороге я быстро рассказала что и как произошло, не забыв упомянуть,
что скоро к нам должен подойти и лекарь. Мира на это недовольно
поморщилась:
—
Я и сама справлюсь, нечего там делать мужчинам!
Я
не стала ей говорить, что она не лекарь и даже не знахарка, чтобы
так уверенно это заявлять, а лишь проговорила:
—
Он не будет заходить в комнату к роженице, но сможет помочь
советом.