От
этого у него и правда улучшилось настроение, и он задорно мне
подмигнул.
В
этот момент в кофейню вошла шумная компания изгнанных мною ранее
офицеров. Честно говоря, я тогда не ожидала, что они уйдут, и даже
немного расстроилась. Однако они вернулись. От них тут же отделился
парламентер — барон Соргус, почти такой же веселый и пробивной, как
и Саргайл. Он преподнёс мне букет цветов и еще одну корзину
мандаринов. Дружное «Поздравляем!» и «Прости» на глазах у всей
кофейни я, конечно, от них вряд ли бы дождалась, но их виноватые
лица, полные раскаяния, тронули мое сердце и, покачав головой и
вежливо поблагодарив, я указала им рукой на свободные
столики.
А
дальше был трудный, хоть и радостный день, полный работы и
поздравлений. Обычно я в кофейне присутствую до обеда, потом
немного помогаю маме, потом занятия с профессором. Бывает и
наоборот. Но сегодня я была на рабочем месте от и до. И когда
вечером отец с матерью поманили меня домой, отказалась:
—
Мама, папа! Представляете, мой новый торт так понравился
покупателям, что они заказали его доставку уже на завтра! А Сэйра
пока боится сделать что-то не так и просила ей помочь.
—
Ну так завтра придешь и покажешь, — приобнимая меня за плечи,
проговорил отец.
—
Папа, я сегодня так устала, чтобы тащиться домой, завтра ведь ни
свет ни заря опять сюда бежать… — заканючила.
Я
уже не раз оставалась ночевать у Сэйры, поэтому, потрепав меня по
голове и поцеловав, родители разрешили остаться.
А
ночью мне вновь приснился сон… Мой сон.
Девушка Лиза сидела на парапете
моста и смотрела на бурную весеннюю реку под ногами. Красивое
зрелище, завораживающее, в момент созерцания которого она всегда с
необоримой ясностью понимала, что стихия — вода, воздух, огонь или
земля — это та мощь, которая может уничтожить тебя и даже не
заметить такой малости.
Она вовсе не собиралась заканчивать жизнь
самоубийством и даже не думала о такой глупости. Жизнь слишком
интересная и непредсказуемая штука, чтобы делать
это!
Так вот, Лиза сидела на краешке парапета
моста и смотрела на весенний паводок. Было жутко и немного
тревожно, но наполняло какой-то мощью и даже
радостью.
Внезапно ее кто-то
окликнул.
— Девушка! А, девушка! А что вы там
делаете? Поверьте, не случилось ничего такого, чего нельзя было бы
поправить!