Порыв ветра, вспышка молнии, далекий рокот грома, какой-то вой и
стрекотание… Сработало что ли? Ладно, будем считать Величайшие
явились, подумал Риммон.
-Я, Синдот Бату, Верховный Жрец великого бога Ваатра-Ууша,
приношу Клятву Вечной Верности, Всемогущему Риммону! Великий бог
Ваатра-Ууш, моими устами приносит Клятву Вечной Верности,
Всемогущему Риммону! Тому он даст подтверждение при принятии
клятвы!
Сдал меня жрец, хоть и не нарочно, с тоской подумал Риммон.
Теперь все-все силы тверди и неба, огня и воды, смерти и жизни,
света и тьмы в курсе как его зовут. Серьёзное упущение, что и
говорить…
- Я, Синдот Бату, Верховный Жрец великого бога Ваатра-Ууша, и
сам великий бог Ваатраа-Ууш моими устами, смиренно просим
засвидетельствовать, что мы покорнейше склоняем головы перед нашим
хозяином и повелителем Всемогущим Риммоном! Мы нижайше умоляем
принять нашу Клятву Вечной Верности, взять нас под свою руку и
дозволить пребывать в тени своего Величия!
Какие-то невнятные голоса, и вроде шелест бумаги… Величайшие
прецеденты в своих архивах ищут или клятву стенографируют?
- Я, Синдот Бату, Верховный Жрец великого бога Ваатра-Ууша, и
сам великий бог Ваатраа-Ууш моими устами, вопрошаем, принимает ли
Величайший Риммон нашу Клятву Вечной Верности, и да будет она
действительной пока стоит этот мир, или пока он сам не решит
избавить нас от нее!
-Я принимаю вашу клятву.
- Я, Синдот Бату, Верховный Жрец великого бога Ваатра-Ууша
клянусь своей сущностью, своей судьбой и своей душой, во веки веков
быть верным и преданным рабом величайшего Риммона!
Снова молнии, гром и шелест.
-Великий бог Ваатра-Ууш, клянешься ли ты своей сущностью, своей
судьбой и своей душой, во веки веков быть верным и преданным рабом
величайшего Риммона?
На месте лежащей на животе и закрывшей от страха лапами глаза
дворняжки возник чуть светящийся, зыбкий силуэт неопределенной
формы.
-КЛЯНУСЬ!
А потом грохнуло… Нет… ГРОХНУЛО!!!
Старого жреца порывом ветра закинуло в кусты, но стоящий за
деревом, предусмотрительный Риммон, устоял. У его ног в траву
плюхнулся переливающийся всеми цветами, светящийся изнутри камень в
форме ограненного бриллианта. Размерами он был с голову младенца,
даже удивительно, как умещался в черепе некрупной собачонки.
Стрекотание, шепот и шелест на пару мгновений неимоверно
усилились, и вдруг резко оборвались. Призванные в свидетели силы
тверди и неба, огня и воды, смерти и жизни, света и тьмы,
удалились. Наверное, офигели и решили не задерживаться, а то вдруг
и их обяжут какую клятву принести.