- Матушка, - чужим неузнаваемым
голосом произнесла Равена. - Ох, что же это...
Равену обуял ужас, от которого некуда
было деться. Ужас был всюду: вокруг нее, внутри нее, он заполнил
собою гостиную, он исходил от темной фигуры, которая сейчас
возвышалась прямо над ней.
- Ты убил их... О, силы небесные, я
не верю... Ты убил их! Амир, что же это... Как же...
Равена отчаянно вцепилась пальцами в
сюртук отца и, задыхаясь от ужаса, сковавшего ее тело, леденящего
ее кровь, проговорила:
- Папа... матушка...
«Пожалуйста, пусть это будет лишь
сон», - мысленно молила она, но пробуждение не наступало.
Все было на самом деле. Матушка у
камина с вытянутой рукой – умирая, она словно тянулась к своему
мужу, умоляла не убивать его. Отец, неподвижно лежащий у ног Амира
– того, кому он дал приют, дом, семью.
Они называли его сыном.
Реальность неотвратимо накрыла Равену
с головой, и все, что она могла сделать, чтобы защититься от нее –
закрыть глаза. Из ее груди вырвался крик – и ей самой стало страшно
оттого, как горестно он звучал, как отчаянно. На несколько
мгновений – всего лишь несколько коротких мгновений – исступление
охватило ее рассудок, отгораживая от страшной реальности, в которую
вернул ее голос Амира.
- Не пытайся вдохнуть в них жизнь, -
неузнаваемо низким голосом сказал он. – Ты только потратишь свои
силы впустую. Они оба мертвы. Даже для Сапфиров невозможно вернуть
к жизни мертвое.
«Они оба мертвы», - заставляя ее
трястись крупной дрожью, прозвучали в голове жестокие и такие
равнодушные слова.
Кто это? Кто это рядом с ней сейчас
стоит? Это не может быть Амир. Не может быть тот, кого она долгие
годы считала братом. Доверяла ему. Была привязана. Дорожила теми
узами, которые возникли между ними еще в детстве.
- Кто ты? – не слыша собственного
голоса, произнесла Равена.
Она наконец нашла в себе силы поднять
голову.
Амир смотрел на нее, и в зеленых
глазах его, холодных, как камни, как драгоценные изумруды,
отражались всполохи мечущегося в камине пламени. Как будто из этих
глаз смотрела на Равену незнакомая, чужая сила – не знающая
жалости, пожирающая все на своем пути.
- Я тот, кому ты должна была
принадлежать с самого начала, Равена. - Брови Амира сошлись на
переносице, на лице его проступил холодный гнев. – Но они совершили
непростительное – отдали тебя другому.