Не
знаю, сколько длилась вся эта вакханалия, но в какой-то момент
корабль особенно сильно шатнуло, после чего последовало ощущение
свободного падения. К этому моменту я даже молиться перестала —
выдохлась. Вцепилась в койку и завизжала так, что самой чуть уши не
заложило. Удар о воду заставил зубы клацнуть с такой силой, что
лишь по счастливой случайности я не откусила себе язык. Корабль
затрещал так, что показалось, развалится надвое и пойдет ко дну.
Сердце колотилось в висках, ужас сковал тело, мгновения пролетали
за мгновениями, но ничего больше не происходило, кроме качки,
конечно, к которой я уже успела притерпеться.
Повернув голову, увидела дикие глаза Ромича,
койка которого была как раз напротив моей. Я попыталась улыбнуться,
но, судя по его ответной гримасе, это у меня получилось так же
плохо. Скосив глаза на профессора, увидела, что он лежит с крепко
закрытыми глазами и что-то шепчет. Представила, как нелегко ему в
его возрасте в такой обстановке и с его неприятием закрытых малых
пространств, и только вздохнула, не в силах помочь.
На
несколько минут установилось сравнительное спокойствие, и я почти
уверовала, что самое страшное пройдено, однако следующая волна
показала, что я обрадовалась слишком рано…
За
эту ночь я готовилась к встрече с высшими силами столько раз, что
даже перестала считать, и когда под утро качка немного стихла, нас
всех сморил сон.
Проснувшись, я кое-как отвязалась, села и
осмотрелась. Ромич и профессор еще спали. Открыв дверь каюты, я
вышла на палубу и не поверила своим глазам: море было спокойным,
лишь легкий ветерок трепал сложенные паруса. Ничто не напоминало о
ночном буйстве стихии, лишь усталые матросы и сломанная грот-мачта,
вокруг которой они суетились, говорили о том, что пережитый ужас
мне не приснился.
Я
нашла отца в его каюте. Он сидел за столом, склонившись над картой,
и при помощи секстанта[4] вычислял наши координаты.
—
Привет, — поздоровался он. — Как ты?
А
я увидела, что эта ночь далась ему очень нелегко. Тени, залегшие
под глазами, и усталый потрепанный вид ясно говорили об
этом.
—
Все хорошо. Главное, что мы пережили этот ужас. Неужели здесь
всегда такие сильные шторма?
—
Нет, не всегда. Я бы сказал, что шторма такой силы характерны для
зимы, поэтому мы в это время стараемся в море не выходить, — он
пригладил рукой растрепавшиеся волосы и прикрыл глаза.