—
…У каждого матроса на марсе по нескольку таких, а факелы для стрел,
как видишь, уже горят. Объяснить, что будет, если хотя бы один
такой «привет» от спрутов попадет на вашу каракку?
Со
стороны пиратского капитана раздался нервный смешок. А я невольно
задрала голову в поисках наших матросов на мачтах.
—
Ну зачем же так сразу доставать Огонь глубин? Вы должны знать, что
за такие игрушки делают пираты с капитанами, которые решились их
применить?
—
Я даже собственными глазами это видел, — спокойно ответил отец. —
Но эти, как вы выразились, игрушки Спрут дал мне лично, как и
разрешение их использовать — при необходимости,
разумеется.
—
А вы, оказывается, очень нужный человек, раз о вас так пекутся… — с
непонятной интонацией то ли угрозы, то ли подобострастия, то ли
боязни проговорил пират. На это отец лишь выразительно промолчал,
чем еще больше добавил весомости своим словам и персоне. — Нам всем
не стоит горячиться, — наконец, недовольно продолжил пират. — Мы
чтим пиратские законы, и друзья наших друзей — и наши друзья. А
какие могут быть счеты между друзьями? Я прав?
После некоторого молчания, дружелюбно
улыбнувшись, но не закрыв ларец, отец проговорил:
—
Мы торопимся… — и многозначительно посмотрел куда-то между
кораблями.
А
я поняла, что пиратская каракка уже успела зацепиться за нашу
каравеллу абордажными крючьями. Вместо ответа послышался приказ
беззубика, как я мысленно окрестила пиратского капитана, «Уходим!»
и скрежет убираемых крючьев. Мы все дружно выдохнули и, как только
корабль немного удалился, начали так же тихо пробираться обратно.
Зачем-то подняв голову, я увидела, что один из матросов — тот
самый, что отправил нас с Ромичем в каюту — нас заметил. Молитвенно
сложив руки, а потом приложив палец к губам, попросила не поднимать
шум. Он на это лишь покачал головой и махнул рукой. Мне оставалось
лишь благодарно кивнуть.
—
Ох, спина моя спина… — по-старчески простонал профессор,
разгибаясь, когда мы, наконец, добрались до его каюты. — Стар я уже
играть в шпионские игры.
—
Да вы еще всем нам фору дадите, Тимуран-аха! — не согласилась
я.
—
Конечно-конечно, — покряхтывал он, — вам, молодым, не понять
старика…
Я
поняла, что профессор присел на своего любимого конька и с него не
слезет, пока его внимание не займет что-то интересное. Поэтому
поспешила задать интересовавший меня вопрос: