Женщины рода Флогис всегда сражались наравне с мужчинами. Брида,
старшая сестра, мастерски владеет мечами. Вредина Грета стреляет из
лука так, что даже папа одобрительно крякает, глядя, как стрела
входит точно в середину мишени. А мама в молодости могла делать и
то, и другое. Она и сейчас выйдет на защиту крепости, если
возникнет такая необходимость. Даже после рождения пяти детей не
потеряла формы.
Про Димера и Фроста даже вспоминать не хочу — выскочки и
высокомерные засранцы. За всю жизнь доброго слова от них не
слышала. Это, кстати, Димер придумал звать меня Корявкой. Каждое
утро я слышу: «Корявка опять не сможет отжаться и пяти раз!
Корявка, ты болтаешься на этой перекладине, как дохлый червяк!
Корявка, чучело сейчас помрет от смеха, ты пытаешься заколоть его
мечом или пощекотать?»
Свет не видел более мерзких и гадких братьев. Да и сестры им под
стать. Я никогда не стану для них своей. А уж когда они начинают
кичиться друг перед другом, кто какие огневики умеет создавать, так
хоть плачь. Димер потрет ладони и выпускает в небо огненного
дракона. Фрост небрежно тряхнет рукой, и с кончиков пальцев слетают
искры, которые мгновением позже превращаются в огненные цветы.
Грета себе как-то огненные крылья отрастила. Но затмила всех Брида
на летнем празднике богини Солнце — ей доверили ритуальный костер
зажигать, так она явилась в платье, сотканном из пламени, и
небрежно так золотую огненную розу с плеча сняла, и — хоп ее на
сухие дрова — пламя взметнулось до неба.
Обидно! Помню, я маленькая была, родители еще надежды не теряли,
что мой дар когда-нибудь проявится. Держали над очагом вверх
тормашками, даже как-то косу подпалили. Сколько угодно разрешали
баловаться с огнем — в родовом замке Флогисов пламени не боятся,
оно нашей крови подвластно. Как-то я пыталась устроить пожар —
тяжелая занавеска на окне долго не хотела загораться, тлела и
курилась дымом, но потом все же неохотно занялась. Отец заглянул в
комнату, щелкнул пальцами, и огонь моментально, даже как-то
стыдливо, погас.
Недавно я подслушала разговор родителей, после которого и
решила, что незачем мне задерживаться на этом свете.
— Она словно и не наша дочь вовсе, — сокрушенно говорила мама. —
Если бы не рыжие волосы и глаза, которые точь-в-точь, как у тебя,
Леннарт, я бы подумала, что подменили. Ничего в ней нет от рода
Флогис. Кухаркина дочь, да и только.