На лице каменное выражение, лишь по искрившимся сарказмом синим глазам я узнал бывшего сокурсника по имперской академии — Ксана.
— Звёздный принц! — иронично протянул он, и я поморщился от почти забытого звучания старого прозвища. — Чем обязан великой чести лицезреть вашу противную рожу?
— Я этого не делал, — без обиняков приступил я к делу. Да, наш студенческий канал вряд ли могли засечь, — десять лет назад мы с Ксаном немало сил вложили, чтобы оно было так, — но осторожность не помешает. — Никого не убивал!
— А «Сенатские вести» с тобой не согласны, — хмыкнул он. — Говорят, что помимо покушения ты уничтожил элитный отряд имперских стражей. А это, по меньшей мере, двенадцать самых сильных, умных и подготовленных воинов во всём Хотаре. Ты крут! Тренер Нисим наверняка до сих пор в глубоком обмороке от осознания, что ученик превзошёл его самого.
Я не сдержал улыбки при воспоминании о двухметровом здоровяке с челюстью большей, чем его череп, который ни разу за курс не поставил мне оценку выше двадцатки, хотя Ксан играючи набирал сотню. В то время друг утешал меня тем, что я — сын императора и спрос с меня выше, но я понимал, что банально не рождён воином.
— Спасибо, — искренне поблагодарил, кажется, единственного человека в империи, который поверил в мою невиновность. И приступил к делу. — Мы давно уже не друзья, но я прошу твоей помощи.
— С чего мне помогать? — фыркнул Ксан. — Как ты правильно заметил, мы давно уже не друзья.
— Хотя бы для того, чтобы не упустить, возможно, единственный шанс в твоей жизни исполнить мечту, — побольнее нажал я, зная, что Ксан сейчас взбесится. И добавил тише: — Неужели ты не попытаешься мне отомстить?
— Проще сдать тебя «элитным перцам», — расхохотался он. — Проблем меньше — удовольствия больше.
— Меня казнят, — выгнул я бровь. — И ты больше не сможешь доказывать, что круче во всем.
— Тоже верно, — лениво согласился он и постучал пальцем по губам. Перстень императорского стража сверкнул алыми гранями. Ксан решительно подался вперёд, и глаза его загорелись азартом. — Где ты?
— Далеко, — усмехнулся я, зная, что выяснить это будет затруднительно.
Два тринадцатилетних пацана когда-то очень постарались, чтобы это было так. Вспоминать о том времени приятно — тогда не мучало вечное ощущение одиночества.