«Всё ведь сожрут… Особенно Кожемякин: что не съест —
передохнёт немного, доест и допьёт. Первый раз, что ли?»
А Хельга выбежала на крыльцо. Возле ворот медленно
разгорался портал. Девочка сделала торжественное лицо, ожидая
героев, избавивших город от напасти.
Первым из портала выпрыгнул огромный князь Кожемякин,
а вслед за ним вылетел уже знакомый Хельге тяжёлый посох с камнем,
посох князя Светлояра. Вылетел и ровно приземлился Злату на
затылок. Вслед за посохом злой, словно разбуженный зимой медведь,
вышел из портала и сам Светлояр.
— А ну! Стой, морда басурманская! — гневался он,
потрясая, словно знаменем, оторванным от ферязи рукавом. — Ты снова
свой участок бросил и за нечистью гонялся?! Не видел, как на
целителей целая стая бросилась?! Да их бы всех покосило, если бы не
Гостомысл!
— Я должен был сегодня победить его. Да и что за
стая? Там и дюжины не было — тебе вообще стыдно должно быть о таком
вспоминать, Светлый. — Кожемякин почесал затылок, на котором
наливалась шишка. — И вообще, чего дерёшься? Ты же великий волхв и
светлый маг — должен людям добро нести, а ты палками
кидаешься!
Из портала вышел Гостомысл, оглядел замершую от
удивления на крыльце Хельгу и перевёл взгляд на друзей.
— Я тебе сейчас принесу добро! — ещё больше вспылил
Светлояр. — Мне рукав от ферязи оторвали, от новой! Надел сегодня
первый раз, а из-за тебя, криворукого, видимо, и последний. Я за
неё пять гривен отдал!
Светлояр взмахнул рукой, и в ней оказался посох,
который снова приложился к широкой спине Злата.
— Тёмный, ну хоть ты его успокой, он же меня убьёт
из-за своего рукава! — взмолился Кожемякин.
— Да я вообще с вами не знаком. — Гостомысл
отвернулся в сторону. — Что вы тут делаете в моём огороде,
уважаемые?
— Тёмный, ты сейчас лишишься не только стихийного
мага, но и главы хранителей! — Злат попытался спрятаться за князем
Белозёровым. Гостомысл спокойно подтянул Кожемякина за шиворот и
поставил перед Светлояром.
— Бей, я его подержу, — невозмутимо произнёс дедушка
Хельги.
— Гостомысл! Не ожидал от тебя такого! — задохнулся
от возмущения Злат.
— О, Светлояр, гляди, он вспомнил, как меня зовут, —
ехидно произнёс Гостомысл. — Так, глядишь, и тактику зачистки
прорыва вспомнит. А то носится по разлому, как дурной жеребёнок:
одно не закроет, к другому бежит.