— Знаешь, Гостомысл, если эта женщина и правда
существует, то она должна быть известна не меньше нас, — утерев со
лба пот, произнёс Светлояр. — Хочу посмотреть, что за умница.
Только вот последние лет пятнадцать не было у нас в училище никого
подобного.
— Ты бы, Светлый, загадками не говорил. Расскажи
обстоятельно, что ты в этой корзинке разнюхал, — не удержался
Злат.
— Ну вот возьми корзину и сам понюхай. Ты ж у нас
глава хранителей, это ты нам должен всё рассказывать, а не у
целителя спрашивать, — моментально завёлся Светлояр.
— И всё же. — Кожемякин серьёзно взглянул на
волхва.
— На этой корзинке заклинаний не меньше десятка:
изменение размера, пространственная магия, определение владельца,
уменьшение веса и ещё всякое по мелочи. И сразу её не зачаруешь:
каждое заклинание не меньше месяца стабилизироваться должно, чтобы
другие не задеть, — вздохнув, пояснил Светлояр. — И ты такую не
сделаешь: силы хватит, терпения — нет. А теперь давай подумаем,
сколько женщин способно создать пространственную магию?
За столом воцарилась тишина. Мужчины усиленно
перебирали в голове всех знакомых женщин, кто был способен на
подобную магию.
— Я знаю пятерых, — наконец произнёс Кожемякин. — Но
это колдуньи известные, да и лет им давно за полтинник. Только
имени Ненила нет ни у одной из них.
— Я знаю двенадцать, — поразмыслив, ответил
Гостомысл. — И тоже имена другие.
— Ну вот их и начни проверять. Магию запомнишь — и
ищи подобную, — ответил Светлояр. — А теперь давайте отведаем, что
нам девонька приготовила.
***
Разговор перетёк в другое русло. Кожемякин
рассказывал о своём походе на границы Поднебесной.
— И вот представьте: я у них мужиков сначала от девок
отличить не мог. Потом только разобрался, что, коли коса ниже
пояса, — мужик. Положено у них так. Чем длиннее волосы, тем
знатнее. А девки незамужние у них с распущенными ходят, как и наши.
А как замуж выйдут, так в пучки заделывают и шпильками украшают. Я
их Умиле привёз пару штук. Она, чудна́я, решила, что это кинжалы
парные.
— А ты чего ещё от поляницы ожидал? — резонно
поинтересовался Гостомысл. — Хорошо, что на тебе не
опробовала.
— А чего ей на мне пробовать-то? Она меня любит и
бережёт, — расплылся в улыбке Злат. — Вам не понять.
— Да уж… Вот мне точно не понять, — согласился
Гостомысл. — Я такой ерундой, как ты в молодости, не занимался. И
ладно бы ты сам ерундой страдал, так ещё ж и нас всех за собой
таскал. Я как вспомню, когда глава рода поляниц нас по скиту
гоняла, до сих пор стыдно.