– Отпущу, конечно, отпущу, – ворковала
голубкой жена, хлопоча около него, – ты же у меня единственный, разве могу я
тебя не порадовать?
Она, видимо, предполагала, что муж
выпрашивает льготу для себя на всякий случай,
наперед, чтобы потом припомнить ей, когда время придет. Но тут Наталья –
опытная жена, которой приходилось часто придумывать всякие уловки, чтобы
удержать мужа подле себя, попалась: она не сумела раскусить хитрость Сегамачо.
– Наташ, мы с Котычем
сегодня вечерком поедем, – скороговоркой выпалил муж, на всякий случай
отодвигаясь подальше, чтобы опять не досталось.
– Когда-а-а-а?! – тон Наташки не
предвещал ничего хорошего.
– Сегодня, аккурат на вечернюю зорьку
успеваем, – еще тише повторил Сегамачо.
– А меня спросить ты, кажется, не
собирался?
– Так, Наташка, вот я и спрашиваю, – и
по тому, как поджала губы жена, как засуетилась по кухне, загрохотала крышками
и сковородками, мужик понял: не видать ему рыбалки как своих ушей, а если
сильно разозлилась, то и ужина не видать. «Ну что за
невезуха, – обреченно подумал он, – и когда я таким подкаблучником стал? Ничего
сам не могу решить».
В кухне повисла неловкая тишина.
Сегамачо опять потянулся за хлебом.
– Положи на место, – раздался вдруг
грозный голос жены. «Ну вот, началось, уже и хлеба
пожалела», – от этой мысли еще горше стало. Но развить ее мужик не успел: перед
его носом с грохотом приземлилась дымящаяся тарелка тушеной картошки с мясом,
которую Наташа готовила знатно.
– Поешь перед уходом хорошенько, на озере, небось, только закусывать будете, –
еще сердито, но уже не так грозно выдавила из себя жена.
От удивления у Сегамачо пропал голос. Он
хотел сказать Наташке, как ее крепко любит и какая она у него замечательная, но
только молча взял ложку и стал торопливо запихивать в
себя ужин. На такую удачу он и надеяться не мог. «Надо Котычу позвонить, пусть
подъезжает. Наверное, уже извелся от неизвестности», – думал он. – Нет, а женка
у меня молодец! Ворчит, а все равно для меня старается. А вот Котычу с бабой не повезло. Правильно и сделал, что
развелся».
Котыч рядом с красавцем Сегамачо
находился на заднем плане. Те девчонки, от которых отказывался Серега,
незаметно прилипали к Костику. Он тоже был вполне симпатичным парнем, высоким,
тонкокостным, худеньким и смуглым, как цыган. Костик
всегда подозревал, что в его жилах чисто русского человека есть примесь
романской крови. В детстве он даже пытался построить семейное древо, но дальше
информации о прабабушке и прадедушке дело так и не сдвинулось с места, и Котыч успокоился. Он вообще быстро переключался с
одного интереса на другое, ничем не увлекаясь подолгу. Котыч обладал хорошим
чувством юмора, поэтому карие глаза всегда лучились смехом, отчего в уголках
появлялись морщинки.