Зазвучала барабанная дробь. Все присутствующие склонили головы.
Поднялся небольшой ветерок, взметнувший столб пыли… А в следующее
мгновение Рэйнард уверено повел меня вперед, и если бы не его
крепкая рука, то я бы от неожиданности точно навернулась в первое
же мгновение. Все взгляды были направлены в нашу сторону. И
казалось, что эти взгляды прожигали насквозь. Недоверчивые,
любопытные, оценивающие и презрительные. Они все старались
разглядеть мое лицо, скрытое за вуалью.
Ощущала я себя как в одном из своих кошмаров. Как будто я голая
вышла отвечать на экзамене. И теперь на меня все пялились, а мне
нужно делать вид, что все в порядке. Я же принцесса, черт
возьми.
В отличие от меня Рэйнард явно привык к такому вниманию. Шел
уверенно, сосредоточенно глядя прямо перед собой и высоко подняв
голову. Ни один мускул не дрогнул на его лице. От него веяло силой
и величием.
А мне же этот путь показался каким–то бесконечным. Барабанный
бой отстукивал ритм моего сердца, дыхание перехватывало. Нет,
выступать перед публикой – явно не мое. Я лучше уж на тридцать три
вызова обслужу и буду кататься на скорой, чем вот это все.
Да уж… Тяжела жизнь здешнего монарха. Мне и даром такого
«счастья» не нужно!
Под аркой, будто изваяние, неподвижно застыла старуха. И если бы
не ее седые длинные волосы, отброшенный назад порывом ветра, я бы
точно решила, что она – статуя. Ее лицо, будто пергаментная бумага,
было испещрено сеточкой морщин, а на левой щеке виднелся белесый
шрам. Глаза закрыты, а тонкие губы едва заметно шевелились, будто
она что–то шептала. Прямо перед старухой в воздухе зависла чаша из
темного камня. Она была окутана фиолетовым свечением и чуть
подрагивала в воздухе.
Рэйнард остановился перед чашей и вытянул руку над чашей.
Старуха, не открывая глаз, проворно перехватила его ладонь, на
короткое мгновение блеснуло лезвие ножа и вот уже красная капля
крови полетела в чашу.
Барабанный бой усилился, а свечение стало ярче.
Далее последовал мой черед сдачи крови.
Вытянула руку перед собой, старуха тут же перехватила ее, а в
следующее мгновение в мыслях пронеся будто наваждение шелестящий,
как осенняя листва, тихий, но уверенный голос: «Ваше дитя родится
после двух зим... И Сила этого ребенка будет велика. Не сравнится
ни с чьей из живших и ныне живущих магов. »