Я едва не схватилась за сердце.
- Так, говоришь, не можешь сдать зачет? – поинтересовался он,
игнорируя мое возмущение. – Иль?
- Не могу, - печально согласилась я. А затем добавила: - Вот
хорошо же темным. У них курса целительства вообще нет. Поднимают
себе неспешно покойников на занятиях профессора Луция и все,
никаких проблем.
- Ну ни скажи, - почему-то возмутился жрец. – Некромантия,
знаешь, какая сложная наука?
- Ой, да ну, - фыркнула я. – Всем известно, что с темной
энергией работать проще. И вообще, темным живется легче.
- Ах, вот как? – как-то нехорошо прищурился Макс и, сделав пару
глотков из заветного кувшина, уточнил: - Тебе ведь просто нужно
остаться в университете, и не важно, сдашь ты этот зачет или нет? Я
тебя правильно понимаю?
- В принципе, да, - согласилась я, просчитав в уме варианты.
Будет даже лучше, если сдавать целительство и вовсе не
придется.
В этот момент жрец провел рукой над тетрадью, что все это время
лежала перед ним на алтаре, и зажмурился.
- Сложная у тебя судьба, девочка, но интересная, - заметил он
через несколько секунд и распахнул глаза, затянутые серебристой
пеленой. Тетрадь под его ладонью вспыхнула и обратилась в пепел. -
А дальше будет еще интереснее. Твое подношение было принято, а
желание будет исполнено.
Я хотела спросить, что он подразумевал под «интереснее», но,
неожиданно для самой себя, задала другой вопрос:
- Макс, а где я тебя раньше видела?
Парень поставил на алтарь кувшин, вытянулся на плите и лениво
поднял руку вверх. Я задрала голову пытаясь разглядеть то, на что
он указывал, да так и застыла, нелепо раскрыв рот.
Вот почему этот парень показался мне таким знакомым.
В огромном помещении мягким серебристым светом сияла статуя бога
Максимилиана, хранителя равновесия.
Кажется, я отчитала и обозвала, пусть только мысленно, новичком
бога, адептом чьего культа являюсь вот уже четыре года.
- Чистой воды авантюра, - с предвкушением протянул парень. А
затем щелкнул пальцами.
И в следующее мгновение я захлебнулась криком.
В грудь будто вогнали раскаленный прут. Сердце замерло, дыхание
сбилось. Жуткий вопль разнесся по храму. Тени в панике заметались,
замельтешили перед глазами.
Мне было больно. Так больно, что захотелось умереть.
Я попыталась освободиться от этого ощущения и принялась
раздирать на себе одежду, рвать на груди шнуровку, царапая до крови
кожу. Мыслей не осталось. Только выворачивающая наизнанку боль.