До чего ты докатилась, Эйвери, сказала я себе строго. Воспылала никому не нужной страстью к королю Трирейна! Причем воспылала до такой степени, что даже увидела его во сне во всей мужской красе.
Потрясла головой – все, с меня хватит!.. Повернулась на другой бок и закрыла глаза. Затем снова их открыла и порядком укрепила защитные плетения в комнате, подумав, что, если начнется серьезное землетрясение или же – отведи Боги! – извержение, эти магические штучки нисколько меня не спасут.
С этой мыслью преспокойно себе заснула.
На этот раз мне приснились мама – пусть я ее совсем не помнила, но видела портреты в доме в Ансельме, – и отец. Мы оказались все вместе в нашем просторном доме в Ридии. Дядя Бертран тоже был рядом, рассказывал нам о своих путешествиях, и мы слушали его с величайшим интересом.
Внезапно я поняла, что семья – это истинное счастье, которое я мечтала обрести.
Правда, досмотреть и этот сон мне не удалось, потому что кто-то снял – причем довольно быстро и умело – мои защитные заклинания, и в спальню без стука ввалились три монахини в белых мантиях, каменными изваяниями застыв возле моей кровати.
Сестры-инквизиторы, так я их прозвала, когда продрала глаза и в последний момент решила, что убивать их мне все-таки не стоит. Хотя они вполне заслужили за подобное поведение и еще за то, что совершили их товарки восемнадцать лет назад.
- А в чем, собственно говоря, дело? – поинтересовалась у них хриплым ото сна голосом. – В чем причина вашего… гм… столь раннего визита? Наружу я не выходила, законов не нарушала, к землетрясению непричастна. К величайшему моему сожалению, такое мне не по силам.
Хотя я бы не отказалась пару раз встряхнуть их Обители, где из нормальных людей делали подобных кукол с белыми лицами, лишенных каких-либо человеческих эмоций, кроме подобострастной любви к Трехликой Богине!
- Метку! – вместо объяснений потребовала одна из монахинь.
Пока я раздумывала, что им от меня понадобилось – неужели с утра пораньше захотели увидеть мою магическую метку? – вторая Сестра подошла и крайне бесцеремонно схватила меня за руку.
На это я засобиралась монахиню покарать, потому что она стала выворачивать мне руку, чтобы оголить плечо, но в последнюю секунду передумала. Трирейн – такой Трирейн, сказала себе, после чего позволила всей бледнолицей троице уставиться на полыхающую на моей коже магическую отметину.