Когда мы первый раз встретились, он был влюблён в мои глаза, в мои губы. Вот ему мои глаза и рот. Узнал, изменник? Подумает, что родственница его Гали?
Фу! До чего ж мужичок то тщедушный. Обрюзглый, противный, да ещё в молодёжных шмотках. Молодится, а ему пятьдесят шесть лет. Волосы неудачно покрасил. Бабник, ненадёжный, обманщик, попивает, труслив, безответственный и любит компании.
Я брезгливо скривилась и отвернулась. И вот за это барахло я переживала? И по этому козлу слёзы лила? Он же подонок свою больную жену, вымотанную вечными пьянками, изменами и угрозами, бросил. То есть меня. А когда я почти скопытилась, приукрасился и по молодухам. Не раз я мечтала к Лёше вернуться в таком супружестве.
Не ответила и гордо пошагала прочь. Рвать надо с прошлым, раз мне Морок такой шанс подарил.
К стати, о Мороке. Он меня искать будет? Завалится в Дупло или подумает, что я в краевой центр угнала? Я к нему не вернусь. Как можно было с животным спать? Он же скот наполовину. Меня подташнивало от воспоминаний. Нет секс был полноценным, а вот его облик. Надо от него ноги уносить. Сегодня переночую в Дупле и уеду на край земли. Свобода!
-Ты не Гали Стопкиной родственница? – кричал мне вслед Стопкин.
Пошёл вон, козёл!
Глава 5
Я вышагивала легкой походкой сексуально покачивая бёдрами в узкой джинсовой мини-юбке. Стучала каблучками по кривому асфальту. Волосы мои белокурые струились ниже пояса, и прядки путались на ветру. Томный взгляд, язычок облизывал губки. И тут же свист с боку.
-Эй, лапуль! Заверни к нам!
-Ты откуда такая?!
Всех парней здешних я знала, сыновья, да уже и внуки моих знакомых. Два парня Девяткиных, Осипов Дениска и шушера с пригорода.
Я завернула к деревянным двухэтажным баракам, и, пройдя в подъезд, где пахло сыростью, позвонила в квартиру номер два на первом этаже. Надпись на стене подъезда говорила о некой Арине и её интимных похождениях.
Дверь железная открылась и на пороге нарисовалась поплывшая тётка пятидесяти лет, волосы цвета баклажана собраны в нелепый пучок, якобы должно смотреться нежной небрежностью, но с оплывшей прыщавой физиономией смотрелось, как последняя стадия запущенности. Ладно, я тоже в свои шестьдесят два не блистала, но хоть не молодилась, как все поголовно в Дупле. Бабка да бабка, что с больной взять.