3 июня 1937 года, посёлок Черняхов.
-Лейтенант Скуратов?
-Да, это я, а в чём дело товарищ лейтенант?
-Лейтенант госбезопасности! Вы арестованы за подрывную
деятельность! Сдайте оружие!
-Пожалуйста.
Я спокойно под настороженным взглядом этого лейтенанта
госбезопасности и двух бойцов НКВД вынул из своей кобуры ТТ и
передал его лейтенанту. Интересно, в чем дело, и это не наш
дивизионный особист, это так сказать левый гебист. Ладно, поживём
увидим, грехов за мной нет, хотя… а может это наследие тела? Может
это Скуратов в своё время набедокурил и теперь отдача до меня
дошла? Ладно, паниковать пока рано, посмотрим, что мне
инкриминировать будут.
3 июня 1937 года, Житомир.
Мы погрузились в чёрную эмку, на которой с бойцами приехал за
мной лейтёха. Полтора часа езды и мы въезжаем в Житомир. Интересно,
это Житомирский гебист, так что случилось? Впрочем ждать пришлось
недолго. Вскоре мы доехали до Житомирского отделения НКВД и меня
завели в кабинет, где привезший меня лейтенант начал вести допрос,
а его бойцы стали позади меня.
-Итак гражданин Скуратов, когда и где вы были завербованы
немецкой разведкой? Кто поручил вам доводить наших бойцов до
истощения?
-Товарищ лейтенант, а…
Договорить мне не дали.
-Не товарищ, а гражданин, и не просто лейтенант, а лейтенант
госбезопасности! Тебе гнида это ясно?!
-А по какому праву вы так со мной разговариваете?! Без
объяснения задержания, без предъявления обвинения!
Тут мне прилетел удар сбоку от стоявшего там бойца. Я лишь в
последний момент слегка отодвинулся и удар, который должен был
снести меня с табурета, на котором я сидел, лишь прошел вскользь по
моей голове. Ну всё карапузики, превращать себя в отбивную я никому
не позволю, а потому развернувшись и нанеся молниеносный удар, я
вырубил этого бойца, после чего вскочив, вырубил вторым ударом и
другого, который уже замахивался на меня, а лейтенант в это время
судорожно лапал свою кобуру, пытаясь вытащить табельное оружие. В
пару прыжков я достиг его стола, и одной рукой ухватил его за
горло, а другой за руку, в которой уже показался извлечённый из
кобуры ТТ. Приподняв лейтенанта и встряхнув его, я отпустил горло и
легко двинул его в солнечное сплетение, от чего он замер пытаясь
вдохнуть воздух, а я тем временем отобрал у него ТТ. Пока лейтёха
пытался придти в себя и вдохнуть хоть немного воздуха, я глянул на
писульки, что лежали у него на столе. Как оказалось причиной моего
задержания оказалась анонимка написанная на меня моим бойцом. Этому
дятлу надоели физические упражнения и он не придумал ничего лучше,
чем накатать на меня анонимку, причем не к нашему особисту, а в
Житомирское отделение НКВД. Теперь всё стало на свои места, однако
надо как то разруливать эту байду. Сначала я связал за спиной руки
обоим бойцам их же ремнями и привязал их к батарее отопления. А
затем, плотоядно улыбаясь, я придвинулся к лейтенанту. Только
теперь, я узнал, как его зовут, изучив его удостоверение личности.
Лейтенант госбезопасности Линевич, Яков Генрихович. Видно тут
привыкли к звукам и крикам при допросах, так как ни кто к нам в
кабинет, который кстати был заперт, это ещё Линевич сделал, когда
мы зашли, не зашел привлечённый криками, стонами и звуками ударов.
Я прекрасно знал метод полевого допроса, вот и применил его в
очередной раз на практике и Линевич поплыл. Всхлипывая и утирая
кровь с разбитого лица, он послушно писал под мою диктовку
чистосердечное признание, которое потом и подписал с датой и местом
написания. Перечитав написанное, я сунул в кобуру свой ТТ и сев за
стол Линевича, поднял трубку телефона и после того, как на
противоположном конце сняли трубку произнёс: