— Ты дверь решила покрасить? — спрашивает Тимур, а я не понимаю о чем он.
Выхожу из-за двери и осматриваю ее. Она вся в краске. Красной. Уродливые разводы на поверхности заставляют вспомнить момент, когда меня облили краской. Я даже сглатываю, а потом прихожу в себя и говорю:
— Пошел вон.
Накидываюсь на него и толкаю на выход. Бью ладошками по его широкой груди, но ничего не получается. Он стоит непроницаемой скалой, его лицо ничего не выражает, а тело не двигается ни на сантиметр. Он позволяет себя бить, и я немного успокаиваюсь. Выпускаю пар, но все равно злюсь на него, злюсь за то, что он пришел сейчас, когда я уязвима, когда мои глаза красные от слез, а в глазах вместо уверенности — отчаяние.
— Пошел вон из моей квартиры, — уверенности в голосе нет совсем, но я не плачу, а это уже хорошо.
— Это моя квартира.
Его фраза, как удар под дых. Я не сразу понимаю, как это? Отец сказал, что Байрамов мне никто и он не пара для меня, а сам поселил в его квартире?
— Что ты мелешь? Отец тебя на дух не переносит, он бы так не поступил, — почти до треска сжимаю его футболку и все жду объяснений, но он молчит. — Ну? Что молчишь? — пытаюсь встряхнуть его, но получается только растягивать ткань футболки.
Тимур обхватывает меня за талию и прижимает к стене, так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке.
— Он и не хотел снимать мою квартиру. Он даже не знал, что вот эти хоромы мне принадлежат. Спасибо риэлтору, с которым я договорился, — он растягивает губы в ухмылке и чуть откидывает голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза. — Ты что, Принцесса, всерьез думала, что я отпущу тебя?
Он говорит как-то по-особенному. Не так, как обычно. Даже взгляд его меняется. Из колючего и настороженного он на миг становится нежным и спокойным, умиротворенным, я бы даже сказала.
— Мне все равно, — бессвязно лепечу и вжимаюсь в стену, чтобы хоть немного увеличить расстояние между нами.
— Врешь. Ты бы не плакала тогда, Принцесса. Ты никогда не плачешь просто так. Только если тебя обидели, — утвердительно произносит Тимур.
Я, наконец, решаюсь поднять голову и посмотреть на него. Взгляд такой же, каким был пару секунд назад. Неужели он вернулся? Тот, прежний Тимур, который перекрашивал волосы вместе со мной?
Его пальцы неожиданно касаются моей щеки и трут засохшие дорожки от слез. Он приближается ко мне, будто хочет поцеловать, и я быстро говорю хоть что-то: