Я абсолютно разделяю
недовольство подруги. Но вовсе не потому, что стремлюсь узнать о
расписании мероприятий. Двойная порция жирненькой картошечки
внезапно решила устроить бунт на корабле в моём желудке.
- Конечно, вы не успеете всё
сделать сейчас. Поэтому я оставляю вам вторые ключи от подсобки.
Как только у вас будет свободное время, вернетесь и доделаете, -
девушка мило улыбается, но смысл сказанной фразы убивает всю
милоту. Я говорила, что она хорошенькая? Забудьте. Нет, она
решительно мне не нравится.
Вожатая уходит, и я считаю
секунды, пока шаги в коридоре станут практически неслышными, чтобы
улизнуть из подсобки по очень важному делу, которое становится с
каждой минутой всё актуальнее и актуальнее. Поворачиваюсь к Аське,
чтобы сказать, что мне нужно удалиться по нужде, как раздается
телефонный звонок и подруга быстро принимает вызов.
- Да, мам, - приветствует
девушка звонящего, а я пытаюсь жестами объяснить, что хочу выйти
ненадолго. – Что??? – Аська вскрикивает, и её глаза становятся
похожими на круглые тарелки, в которых лежат карие зрачки. Кажется,
веки открыты настолько, что глазные яблоки вот-вот выкатятся из
них. – Мама! Ты серьезно?! Этого не может быть!
Аська, полностью погрузившись в
разговор, не обращает на меня внимания и выбегает из каморки,
оставляя меня в состоянии разрывающих меня чувств неопределенности
и борьбы картошки с желудочными соками.
Какие там карточки и надписи! Я
еле стояла на ногах! Сидеть было в принципе невозможно – всё внутри
бурлило и рвалось наружу.
Да пропади всё пропадом! После
буду придумывать, как объясняться с Аськой. Я кинулась к двери,
чтобы добраться, наконец, до уборной, но внезапно поняла, что
сделать это у меня не получится. Моя подруга (в чём я уже начинаю
сомневаться), выбегая, захлопнула дверь, замуровав меня здесь в
самый неподходящий момент.
- Ааась! – стараясь
докричаться, пропищала я, прислонясь к замочной скважине. Голос
вышел совсем тихим – моё состояние не позволяло напрячь как следует
связки, во избежание неожиданного исхода. – Кто-нибудь! Откройте
дверь!
Сознание словно помутилось,
живот урчал так, что звук не уступал стуку в дверь моих кулаков.
Спазмы в животе от сумасшедшего газообразования стали лезвием
разрезать кишечник, и я от боли даже перестала тарабанить в дверь.
Никогда! Никогда больше не притронусь к жареной
картошке!