Присутствие в доме Рози помогало мне не пасть духом и смотреть на все оптимистично. Ее природная веселость завораживала и заряжала всех вокруг. Но несмотря ни на что, периодически на меня нападала необъяснимая тоска. Я вспоминала родителей и не могла найти себе место от неясной тревоги.
В один из таких дней я спустилась в подвал и остановилась возле двери в домашнюю лабораторию отца. Папа работал в ней довольно редко, предпочитая все исследования проводить вне дома. Но иногда все же пользовался этим помещением, когда на него снисходило озарение и срочно требовалось что-то сделать. Мы с мамой доступа туда не имели, отец панически боялся причинить нам вред своими экспериментами.
Но сегодня мне особенно тяжело давалось вынужденное одиночество, а Бранд и Рози предупредили, что задержатся и дома появятся только поздно вечером. И я решила выполнить обещание, данное папе, разыскав его записи.
Внушительный магический замок не позволял войти внутрь. Отец что-то говорил о кольце. Интересно, оно поможет открыть дверь?
Я протянула руку и начала прикладывать артефакт к замку, надеясь справиться с проблемой. Но ничего не происходило. Внезапно ощутила боль, и тут же отдернула ладонь. Капелька крови выступила на большом пальце.
– Вот незадача, – расстроилась я, намереваясь уйти наверх и промыть ранку.
Замок в этот момент щелкнул, и дверь отворилась. Я заглянула в темное нутро запретной комнаты и переступила порог.
На стенах сразу же вспыхнули светильники и озарили просторное помещение, позволяя разглядеть несколько высоких шкафов, два крепких деревянных стола и три стеллажа с инструментами и материалами.
Я медленно пошла вдоль стены, оглядывая лабораторию и удивляясь идеальному порядку. Отец был педантичен во всем, что касалось научной деятельности и изобретений. Я открыла первый шкаф и обнаружила полки с книгами. Всевозможные трактаты по самым разным направлениям магической науки выстроились в аккуратные ряды. Во втором шкафу находились папки с документами, а в третьем – огромное количество чертежей, свернутых и убранных в специальные тубусы. Неужели это и есть те самые схемы, о которых так переживал отец?
Я открыла один футляр и извлекла содержимое. Чертежи неизвестного мне прибора пестрели замысловатыми линиями на огромном листе бумаги. Сбоку шли пояснения, но я ничего не смогла прочесть, поскольку записи велись на мертвом языке, который использовали исключительно в сфере магической науки.