Мгновенно мной завладел азарт. Я с куском мяса во рту подскочил
с земли и полез в 'сидор', куда вчера положил имущество убитого
лейтенанта, в том числе и несколько папок с совсекретными
документами, которые более-менее пощадил огонь.
- Так, так, так... ага, вот оно!
Кроме ячеек подполья, в документах было упоминание про базы
партизанских отрядов. Например, одна из них, на которую должны были
собраться свыше двухсот человек, находилась в тридцати километрах
от села Борынца.
Жаль, что у меня нет карты и нет возможности привязаться к
местности. Вот где находится это чёртово село, и где, в какой точке
жопы мира сижу у болота я? Эти двести человек могут стать первыми
адептами моей веры, хе-хе-хе.
О-о, смеюсь, выходит, правильное решение нашёл, раз настроение
повысилось.
Чтобы эти двести (пусть сто, война как-никак) человек приняли
меня и слушали приказы неизвестного человека, мне потребуются
документы и, разумеется, форма.
Документы сделать вышло проще всего, образец у меня имелся,
всего-то и изменений - собственное лицо и ФИО. Теперь я стал
лейтенантом НКВД из Бреста. Даже смог получить особое предписание
на своё имя. Просто подумал, что такие документы в этом мире точно
есть, и пусть я не знаю, как они выглядят, но зато знают другие, и
это знание есть в инфополе. За пример для собственной уверенности
взял тушёнку: ведь я рисую только жестяную банку, откуда мне знать
про содержимое? Но оно при реализации рисунка лежит внутри.
Пришлось напрячь память, вытаскивая из её закоулков некогда
виденный пакет с сургучом и штампами, любой из которых заставил бы
ссать кипятком местного жителя при одном беглом взгляде не этот
конверт.
Всё получилось. С листа бумаги в реальный мир сошёл большой
конверт из чуть сероватой толстой бумаги, с несколькими фиолетовыми
печатями, тонким шнурком и большой каплей застывшего сургуча.
Внутри лежали несколько предметов: ещё одно удостоверение
сотрудника НКВД на моё имя, только с московской 'пропиской';
корочки, сообщающие, что я являюсь порученцем аж самого Берии; и
небольшой лоскут желтоватого шёлка с двумя печатями, подписью
наркома внутренних дел СССР и с несколькими строчками, в которых
говорилось всем лицам от хозяина хутора до командарма оказывать мне
всяческое содействие, всяческими лицами, во всяческих делах.