Я почувствовала прокатившееся по всему телу тепло, почти жар, и ошарашенно спросила:
— Что это было?
— Разрешение и распечатывание теперь уже твоей магии, — усмехнулась старушка, но уже с некой натугой, и снова сгорбилась. — Неужто ты думала, что мы можем оставить у нас всякую случайно забредшую душу? Ох, сколько вас одно время таких шустрых было!.. Но сейчас ничего, баланс после появления в этом мире магии почти восстановился, и переселенцы, как ты, почти уже и не встречаются…
Старушка немного рассказала о тех временах — коротко, всего несколько фраз, но я поняла, что она одна из хранительниц этого мира и только что меня, так сказать, легализовала.
— Спасибо, —поблагодарила я. Не сомневаюсь, что при желании у нее вполне хватило бы сил изгнать чужую душу прочь. — Так история со скамейкой ваших рук дело? — меня внезапно осенило.
— Конечно. Видишь ли, именно в таких, можно сказать, неудобных и неожиданных ситуациях ярче всего раскрывается человеческая натура. А ты попала в тело магически одаренной девушки, имеющей власть и деньги. Поверь, этому миру вовсе ни к чему еще один неподготовленный, свихнувшийся от вседозволенности человек.
— А Сережка?
— А что Сережка? Этого мальца ты сама притащила, чем немало меня удивила.
Мы снова ненадолго замолчали. Мне столько хотелось у нее спросить, столько разузнать, но я чувствовала, совершенно точно откуда-то знала, что отведенное мне время аудиенции стремительно заканчивается. А потому задала самый дурацкий из всех возможных вопросов:
— Почему это тело?
— Да почем мне знать?! — удивилась старушка.
— Но как мне с ним жить? Я же была совсем другой!
Старушка укоризненно покачала головой и сказала одну простую вещь, которая очень многое изменила в моем будущем:
— Неважно, как ты выглядишь: полная ты или худая, с большим или маленьким носом или ртом, высокая или низкая — все это частности. Главное, любишь ты себя или нет, и принимаешь ли такой, какая ты есть, осознаешь ли свою ценность как существа, созданного Богом. Да и все эти внешние атрибуты... — она махнула рукой. — Разве этому мальчонке было важно, толстая ты или худая? — скосив на меня взгляд, добавила: — Но похудеть тебе не помешает. В первую очередь — для твоего же здоровья, но любовь к себе подразумевает и это. — А потом как-то раздраженно передернула плечами: — В общем, направление мысли ты поняла. И нечего тут мне жаловаться на свою сытую жизнь и молодое тело! — А под конец и вовсе посуровела: — Все в твоих руках! А теперь ступай, мне еще с твоими маменькой и папенькой переговорить нужно. Уж очень они за тебя переживают.