Ну что? Ты и сейчас не захочешь
брать на себя ответственность? Типа у нее и так все будет
хорошо?» Логическая часть пыталась просчитать варианты, как
эффективнее будет поступить. А тело словно само шагнуло вперед.
Раз. Одно движение молнии и пуховик падает на пол.
Два. Туда же летит стянутая через голову толстовка вместе с
футболкой.
Три. Пуховик снова на плечах, но не застегнут.
Четыре. Малышка вырвана из-под одеял.
Пять. Ее невнятные тряпки, беспорядочно и нелепо напяленные на
неё, тоже летят на пол. Она остается в легкой пижаме.
Шесть. Крохотное тельце прижимается к груди и пуховик
застегивается еще плотнее прижимая её к моему телу. (тут, надо
признаться, я чуть не заорал в голос). Наверняка все хоть раз
попадали в такую ситуацию, когда вы сидите дома в тепле, а тут
кто-то заходит с мороза и сует свои ледяные ладони вам на спину под
футболку, или на шею или ещё куда... Неприятное ощущение. А тут оно
было во сто крат неприятнее. Девочка вся целиком была словно
выточена из одного куска льда. По телу словно побежали ледяные
муравьи. Грудь онемела. А я даже выругаться не мог при ребенке, и
потому сжав зубы лишь тихо шипел:
– Ссссс...
Семь. Придерживая одной рукой почти невесомую девочку, я
нагибаюсь, и свободной рукой подхватываю с полу слетевшую вязанную
шапку, и напяливаю на выглядывающую из воротника у меня на груди
детскую головку. Она, конечно, ей велика. Но так даже лучше. Она
скрывает чуть ли не всю голову.
А я развернувшись выхожу из дома. Можно, конечно, было бы
растопить печь прямо там, в том доме, но а смысл? До моего
дома не так уж далеко. И, хоть он тоже с утра не топлен, но там всё
равно теплее. И протопиться он может куда быстрее.
Я иду, стараясь сдерживаться. Всё мое естество кричало:
Быстрее! Быстрее! Бегом! Но я упрямо сдерживался.
Гололед-то на улице ведь никуда не делся. А на бегу растянуться
проще простого. А мне нельзя. Категорически нельзя. Я словно нес
бесценную вазу, придерживая ее обеими руками. Одной рукой, прижатой
к собственному животу я придерживал ее снизу, не давая провалиться
вниз, а второй - придерживал её головку, чтоб она не слишком
бултыхалась при ходьбе. Блин, как же долго тянутся эти несчастные
двести или триста метров...
Но и они все-таки закончились. Вот и мой дом. Блин, холодновато.
И когда он успел так остыть? Ведь только утром протапливал! Нет, по
сравнению с тем ледяным домом, откуда я принес девочку, тут конечно
тепло. Но до комфортной температуры всё же не дотягивает. Хотя я
где-то слышал, что при сильном обморожении нельзя резко помещать в
тепло. Типа внешние ткани начнут быстрее прогреваться, а внутренние
позже... И, в результате, пойдет отмирание этих самых внешних
тканей, которые уже проснулись, а приток крови недостаточный. Надо
изнутри греть! Кстати да. Метнувшись на кухню-веранду поставил
чайник на плиту. Снова зашел в дом. Расстегнув пуховик, поставил
девочку на кровать и стянув его окончательно, заворачиваю девочку в
него. Он хоть немного теплый от моего тела. А сверху еще и одеялом.
Вот так. Полежи пока, милая. А я с голым торсом метнулся на улицу
за дровами. Блин, грудь словно онемела. Если спину сразу прихватило
морозом на улице, то грудь и не почувствовала ничего.