Но на уровне эмоций, когда видишь эти холодные глаза, сощуренные
до состояния узких щелочек, становится не по себе. Будто сама
смерть тебя в чем-то подозревает.
Смерть с кривой световой саблей вместо косы.
— Да как-то неожиданно просто. — я пожал плечами. — Как связан
свет и миндаль? Дико звучит.
Я говорил максимально ровно, чтобы ничем не выдать себя Трилле.
Она явно не просто так сказала про запах миндаля, и может статься,
ничего хорошего он не означает. Для меня — ничего хорошего, стало
быть.
Наоборот тоже может быть — запах миндаля означает что-то
приятное и хорошее. Но ставки слишком высоки, чтобы это проверять.
Не говоря уже о том, что «приятное и хорошее» как-то не
ассоциируется с непроницаемой чернотой за световым барьером.
Только вспомнил о ней — и тут же потянуло посмотреть снова, но в
этот раз я сдержался. Слишком свежи в голове были воспоминания о
том, как я в буквальном смысле потерял собственную волю при одном
коротком взгляде, и нашел ее снова лишь минуту спустя, причем
только благодаря Трилле. А что, если в этот раз она меня не
окликнет?
— Так что там с миндалем? Кстати, я его ненавижу, в смысле,
запах. — беспечно продолжил я.
Вроде бы это сработало — по крайней мере, Трилла перестала
щуриться и снова надела очки.
— Это... — Трилла на секунду задумалась. — Это тоже относится к
тому, из-за чего мы вышли с базы. Идем, а то пропустим все! И не
разговаривай на ходу — береги дыхание!
Трилла накинула на голову капюшон и быстро пошла прочь, почти
побежала. Я двинулся следом, стараясь не отстать и не заблудиться в
хитросплетениях узких переулков. Несмотря на то, что периодически
мимо проносились выходы на широкие улицы, которые я успевал
заметить мельком, Трилла упорно на них не выходила, просачиваясь по
узеньким проходам и переулкам. Она будто пыталась максимально
скрываться там, где никто не ходит, и мне приходилось двигаться за
ней, не отвлекаясь на окружение.
Трилла так ловко и резко меняла направление движения, сворачивая
чуть ли не на каждом углу, что я не мог с ней заговорить, даже
вопреки ее указу беречь дыхание — едва только вспоминал, что
собирался спросить, как она снова сворачивала, скрываясь за
очередным углом.
Наконец Трилла остановилась и я, завернув за очередной угол,
чуть не врезался в нее.
Переулок впереди перегораживала желтая прозрачная стена, будто
бы голограмма или что-то вроде того. Сквозь нее было прекрасно
видно все дома, но при этом по самой голограмме тут и там бежали
недвусмысленные слова: КАРАНТИН, НЕ ВХОДИТЬ, ОПАСНО и всякие прочие
гроб-гроб-кладбище.