Но вот очередь дошла до меня. Из всей партии сохранили девственность только двое: Куколка и Подарок. Попке не повезло — ее определили в средние наложницы. И ведь существовал крохотный шанс, жрец задумался, но в итоге указал на набитый конским волосом фаллос.
— Даже не знаю… — Экон почесал подбородок. — Мне нравятся такие девушки, но гарем полон…
Я стояла к нему спиной, но уловила, как зашелестел пояс халата. Вместе с ним скользнуло в пятки сердце. Задержала дыхание, осознав, что сейчас касалось моих ягодиц. Жрец придвинулся ближе и теперь водил возбужденным членом у меня между ног.
— Ты явно для рынка, но я тебя хочу.
Пальцы стиснули мою грудь, мужское достоинство оказалось в опасной близости от лона.
— Но ведь можно удовлетворить меня и остаться девственницей. Наоборот, еще хвастаться близостью с самим жрецом Эрон. Ты ведь не откажешь мне, малышка? — жарко шептал он, продолжая тискать меня.
— У вас слишком большой член, учитель, если вы хотите всего лишь отметить ее благословением, — отважился возразить один из помощников.
Мы оба: я и жрец, — взглянули на него. Я с удивлением, Экон — насупив брови. Совсем юный, помощник не отвел взгляда, не стал извиняться.
— О, да, — усмехнулся Экон и, к моему облегчению, отступил, однако халата не запахнул, — твой подходит больше. Развяжи пояс, покажи ей.
Я не желала смотреть, но пришлось. Две вздыбленные мужские плоти, обе неприятные, но действительно разные. Одна — словно могучий дуб, вторая — молоденькая поросль.
— Выбирай, — неожиданно предложил жрец. — Один возьмет тебя, второй обучит оральным ласкам. Поверь, умелая наложница стоит в десять раз дороже.
— Я предпочту остаться неумелой.
Экон покачал головой.
— Этому учатся все, только кто-то с манекеном, а кто-то с мужчиной. Ложись, мы подбросим монетку. Да не на спину! — прикрикнул жрец, когда я опустилась на колени. — На живот и подушек под него подложи.
Осознание, что со мной хотят сотворить, опалило удушливой волной. Так не поступали с другим «элитным товаром», почему со мной?! Однако противиться я не могла, пришлось лечь и приготовиться к боли. Только ее не последовало. Вообще ничего не последовало. Отважившись приподняться, убедилась, что жрец жарко спорил с помощником и, странное дело, последний выигрывал! Плоть его столь же неуклонно стремилась к потолку, но юноша ради благополучия храма собирался утолить голод с другой девушкой, из средних или низших, и призывал учителя поступить так же. И ведь уговорил! Крайне неохотно, бросая гневные взгляды на помощника, жрец уступил, разрешил мне встать и присоединиться к другим счастливицам. Оставалось надеяться, что за ночь в его гареме никто «случайно» не умрет.