Да, Мэгвин жила в норе — и было это нечто среднее между лисьей
норой и человечьим жилищем, как и сама она с точки зрения людей не
была ни человеком, ни зверем. Ну да, она и не зверь, и не человек,
она просто из Старшего народа. Раньше здесь только такие и
водились, это теперь одни люди везде.
Та нора была… недалеко. По её меркам, не по людским. И если она
не удалялась от той норки слишком, то могла попасть в неё
достаточно быстро — обычная магия дома. Да и кольцо ей в
помощь.
В норе она уложила раненого на единственное ложе, застеленное
белоснежным льняным полотном, и принялась за дело. Остановить
кровь, срастить кости, промыть и зашить раны — большие и малые.
Мэгвин не знала, сколько времени прошло, длился ещё день побоища,
или взошла новая заря. Очень уж мало оставалось в нём жизни в
момент их встречи, пришлось делиться, ни до чего другого дела не
было.
Грязная и рваная одежда сгорела в огне — ладно, сапоги можно
оставить, и пояс, и сумку поясную. Оружия при нём не было — только
ножны на поясе, да ещё одни в сапоге, и все пустые. Наверное, всё
осталось где-то там, в болоте или в телах врагов. Ничего, наживёт
новое. Если проснётся.
Простынь тоже пришлось отправить в огонь и постелить свежую. И
накрыть его ещё одной. И пусть спит.
Мэгвин сама не заметила, как уснула. Свернулась в клубок подле
него, накрыла нос хвостом — и провалилась в сон.
Ей тоже нужно спать и восстанавливать силы.
* * *
Уилл проснулся и никак не мог понять, где он есть. Что за
каменный свод над ним, откуда пробивается слабый свет, почему он
лежит здесь и как сюда попал. Была битва, его ранили, потом снова
ранили, потом убили коня, и он упал в болото… а потом?
Он попытался пошевелиться — но сил не было, он был слаб, как
котёнок или щенок, и едва мог пошевелить пальцами. И ни одного
звука тоже издать не смог — разевал рот, как рыба, да и всё.
Сбоку лежало что-то тёплое. И дышало, и щекотилось шерстью.
Зашевелилось, и словно хвост мазнул по его руке. Собака? Кот?
Откуда?
И будто кто-то сказал: «Спи». И дохнул ему в лицо чем-то сонным.
Что тут оставалось? Только спать.
Снова он проснулся в полной темноте. Никакого свода, никакого
света, и под боком никого. Но можно было немного пошевелиться — на
один бок повернуться, на другой, руки-ноги потянуть, пальцами
пошевелить. Сил всё ещё было немного, но — больше, чем в прошлый
раз. Если он и был вообще, этот прошлый раз, а не приснился ему. Да
и сейчас, правду сказать, он не мог точно сказать — спит или
бодрствует.