Два
года назад.
– Мам так дашь мне денег на съём
квартиры? – ковыряла вилкой надоевшие за десять лет спагетти.
– Какие деньги, – мама недоуменно на
меня посмотрела, будто то не помнила вчерашний разговор.
Так я и думала, всё это пустые обещания
и ей плевать на то, что я буду жить на отшибе города в общаге с усатыми
соседями тараканами.
– Ну, вчера помнишь? Я говорила, что мне
дали комнату в общаге, но Женька прислала фотки, я тебе показывала. Трещины
везде, тараканы, говорят и клопы есть…и ты сказала, цитирую: «моя дочь не будет
жить в этом гадюшнике».
– Так я помню, Юля, не склеротик тебе.
Про деньги речи не было. Будешь ездить домой.
– Мам полтора часа езды, а если пробки
все три часа. Ты же копишь на ипотеку, давай с неё возьмем.
– Нет, Юль. Вот выучишься, пойдешь работать,
и оформим ипотеку, я дам тебе на первый взнос, а ты будешь дальше сама платить.
Эти деньги пригодятся. С квартирой всяко лучше начинать взрослую жизнь. Мы же
уже это обсуждали. Я тебе итак постоянно даю на карманные расходы и уход за
волосами.
– Ясно, – хмуро буркнула и мои надежды,
которые я всю ночь фантазировала рухнули на деревянный пол старой хрущёвки.
Уже через неделю после этого разговора
распаковывала вещи в старенькой, обшарпанной комнате на третьем этаже
пятиэтажного здания. Женя помогала мне, рассказывая про преподавательский
состав, настоятельно советуя чьи пары не стоит пропускать. Но я мало её
слушала, кивая для вида, погрузившись в мысли об одногруппниках которых видела
два дня назад. Все они были такими…какими–то нелепыми, слащавыми, тощими и с
дурацкими прическами. Тяжело вздохнула, провожая еще одну фантазию о второй
половинке в далекое пешее и уселась на скрипучую кровать.
– Ю–юль, – Женька помахала руками, – ты
где вообще? Я говорю, пошли отмечать твою свободную жизнь! Кстати тебе повезло,
ты пока одна в комнате. Я помню, когда ко мне подселили Филиванову мы чуть ли
не каждый день дрались, эта коза трусы сушила на моей части батареи.