— Ай, ай!
— Так, а ну не дергайся. Что ты, как маленькая.
К глазам подступают слезы от его тона, но это ерунда по сравнению тем, что предстает моему взору. Не могу сдержать всхлипа, когда врач снимает все бинты, и я вижу свою горемычную лодыжку.
Ох, бедная моя лапка. Отечная, тщательно измазанная йодом. Прикусываю губу. Да уж. На пуанты сейчас точно не встану с такой ногой.
Длиннющий шрам вдоль ноги унизан черными нитками. Даже не знаю, сколько тут швов. Наверное, не меньше двух десятков. Мамочки.
Прикладываю руку ко рту, роняя слезы, и смотрю на эту вот “красоту”.
— Господи…
— Господь тут не причем.
Уже в следующий миг хирург начинает обрабатывать мою рану какими-то жгущими жидкостями, от которых у меня одно только что глаза не вываливаются из орбит.
— Ай, жжет, жжет больно!
— Ну, а как ты хотела? Операция была непростой, но считаю, что удачной. Посмотрим на снимки. Пока ждем, чтоб зажило. Давай, через три недели первый снимок сделаем. Потом видно будет.
Прикусываю щеку изнутри. Этот врач строг, но кажется, справедлив. Мне неловко с ним, но я так понимаю, вариантов нет. Надеюсь, что Климнюк говорит правду, операция была успешной, и у меня очень быстро все срастется.
Мысленно скрещиваю пальчики. За это время я должна восстановиться, а там уже догоню. Я должна поступить. Обязательно должна, так как шла к этому, сколько…Двенадцать лет!
Балет — это моя жизнь. Это все, что есть у меня, ну и бабушка, конечно тоже, но она вообще вне конкуренции.
Бабульчик одна меня растила. Родителей не стало рано, и она делала все, чтобы заменить их. Теперь болеет, едва ли ходит, и мне уж точно тут разлеживаться нельзя. Я ей должна помогать, а не она мне.
Сердце пропускает удар, когда вспоминаю самого родного человека. Ой, она ведь наверняка не знает, что вообще в больнице. А это значит…ой, нет. Я не пришла ночевать сегодня домой. Впервые. Она ведь волнуется очень.
— Геннадий Петрович. А моя бабушка? Она знает, что я тут?
Хирург в этот момент как раз заканчивает перебинтовывать мою ногу горемычную. Про пуанты, я так понимаю, пока тоже придется забыть. Но не дольше, чем на месяц. Дольше не имею права просто, иначе вообще, плакала моя академия, но это не мой вариант. Я поступлю. Хоть может еще нога болеть будет, но все равно. Я должна поступить.