Там ответили, что заявок о пропаже детей им не поступало. Так и осталась девочка в отделении, пока решалась ее судьба.
Нас попросили сводить ее на УЗИ. По дороге я пыталась разговорить девочку, рассказывая ей смешную историю, которую знала из детства. Она лишь бросала на меня заинтересованные взгляды, но страх так и не ушел. Девочка боялась каждого, кто проходил мимо, и пряталась за мою спину. Целый день я читала ей сказки, пела песенки, обнимала и гладила по волосам. К вечеру она тихо назвала свое имя — Лиза. Больше информации узнать не удалось. Но для меня важнее было другое достижение — из больших голубых глаз девочки постепенно исчезала затравленность дикого зверька.
Целую неделю я приходила в больницу и сразу бежала к Лизе. Оставила все обязанности по практике Вике, которая, в принципе, не возражала против такого расклада. Детей подруга не понимала и особой жалости к ним не испытывала. Ей легче было возиться со шприцами и ампулами, чем с маленькими копиями людей.
Я носила Лизе сладости и игрушки, а она потихоньку рассказывала мне что-то новое о себе. За то время, что мы провели вместе, она разговаривала больше, чем за всю свою жизнь. Было видно, что никто не интересовался ни тем, что она думает, ни тем, что ей нравится. Только один ее взгляд на шоколадный батончик дал понять, что она видит сладости впервые. Лиза не ходила в сад и не имела друзей. Да и слов девочка знала очень мало.
Так я смогла узнать, что ей пять лет, живет она с мамой и отчимом, которые сильно выпивают. Однажды, когда они заснули, Лиза не выдержала и сбежала. Ей очень хотелось есть, а дома ничего не было. Мать пила уже несколько дней и на просьбы дочери лишь отвешивала оплеухи и уходила спать. К счастью, бродила в одиночестве Лиза всего несколько часов и не слишком замерзла. Все-таки ночи в марте достаточно холодные.
Через неделю пребывания Лизы в больнице неожиданно объявилась тетя девочки. Внешний вид указывал, что и она часто прикладывается к бутылке, но не так, как мать Лизы. Ведь сумела, в отличие от нее, придя в гости, заметить пропажу девочки и обратиться в милицию. Мать Лизы так и не явилась. Может, она и не знала, что дочки нет дома. Когда решался вопрос определения места жительства девочки, нас уже перенаправили в хирургию, что была в другом корпусе, поэтому подробностей я не знала.