Я фыркнула и пошла к речке. Нужно было умыться и привести мысли в порядок. Все же будучи фавном у него было меньше высокомерия. Король же, тьфу ты!
Жар от мужского тела смывался прохладной водой и помогал успокоиться. Слишком близко он пробирается ко мне. Я чувствую, как теряю голову, а должна быть начеку. Я пришла спасти его, выяснить, какая опасность грозит Киро, а не отношения возвращать. Да и какие отношения? Если раньше между нами была пропасть, то теперь она стала ещё больше.
Но вопрос в другом: зачем я ему? Неужели действительно собирается бросить в темницу? По правде говоря, я не знала что ждать от этого Киро. Слишком сложным показался мне мужчина. Как будто, будучи фавном, он был открыт для мира, как бываем мы во сне, искренними, такими какие есть. А проснувшись, он снова надел на себя привычную маску, запер свои чувства и душу под семью замками, так, что не доберешься.
— Эй, красавица, ты скоро? Ехать пора. Я понимаю, ты была у нас вольной птицей, и не знаешь, что такое обязательства, но я тороплюсь.
— У меня есть имя! — напомнила я, подходя к нему, пропуская мимо ушей колкость.
Наши взгляды скрестились в немом поединке, но сразу же стало понятно — не мне с ним тягаться. Развернувшись, я посмотрела на небо и перевела тему:
— Ты говорил, что утром мы будем в замке. Уже утро.
— Это если бы мы ехали всю ночь, но я решил дать тебе отдохнуть. К вечеру доберёмся.
— Зачем мне отдыхать? В темнице не отосплюсь? — эта неизвестность меня пугала и немного нервировала.
— Будешь и дальше болтать — не доедешь даже до темницы! Полезай на лошадь! — строго приказал мне Киро. Мне ничего не оставалось, как послушаться.
Мы отправились в путь, когда солнце едва вышло из-за горизонта, путаясь лучами в еловых ветках. Свежий воздух нес морозные нотки, и я сильнее запахнулась в слишком тонкую накидку. Кожа Киро была горячей, и мне все сильнее хотелось откинуться спиной на твердую грудь, но я упрямо старалась не касаться лишний раз мужчины. Выпрямляя спину, я быстро устала, но все же обида и злость на него брали свое. То обнимает, то хочет кинуть в темницу. То целует, то на виселицу отправляет. К обеду я уже чуть не плакала от усталости, но упрямство было моей отличительной чертой.
Киро заметил мое странное поведение, и, на очередном болезненном вздохе, положил руку на мой живот и резко прислонил к себе. Я охнула от неожиданности, но возмущаться не было ни сил, ни желания. Его грудь стала долгожданной опорой, и я чуть не замурлыкала от удовольствия, когда тепло любимого начало согревать и меня.