— Разрешите представиться, Рудольф Михайлович Морозов, — запел олень мелодичным голоском.
Он крепче сжал талию, удерживая меня на месте. Губы задели ухо, проникновенный тенор шепотом приказал помалкивать. Вдруг я ляпну лишнего — а потом разгребай. Хотя на языке вертелась пара ласковых.
— Очень приятно, — в замешательстве ответила мама. — Захарова Ирина Леонидовна.
— Прекрасно, замечательное имя. Еще вопрос, можно я буду звать вас «мама Карамелька»?
— Конечно, да, — засуетилась моя родительница, с опаской поглядывая назад.
— А вашу сестру, простите, как зовут?
— Это крестная, — вставила я между делом, понимая, что цирк не закончится так просто. — На заднем плане ее сын.
— И твой муж! — взвизгнул невесть откуда взявшийся Назар. Он отобрал у мамы смартфон и теперь раздувал от ярости ноздри, едва не заплевав ядом экран.
— Бывший, — поправила я.
— Извините, — вмешался Рудольф с легким оттенком недовольства в голосе, — господин козел, отодвиньтесь, пожалуйста. У меня чрезвычайно важный разговор с мамой Сахарочка.
— Какой я тебе козел, утырок?! — взревел Назар быком, перед носом которого помахали тряпкой. — Алена, что за оленя ты нашла?
Идея оставить смартфон Рудольфу для беседы тет-а-тет со Сташенко пришла совершенно неожиданно. Пусть себе рогами бьются в отстаивании чувства собственной значимости, а я бы занялась делом. Мама и тетя Тая тоже прекратили попытки унять разгорающийся скандал. Они лишь бродили след в след за Назаром.
Мало ли, разломает в порыве ярости телефон.
— Господи, — закатил глаза Рудольф, когда я выпуталась из его объятий. Аккуратно обошла елку и сделала шаг к дверям. — Ну и пошлость. Переходы на личности свойственны эмоционально нестабильным подросткам, людям, страдающим инфантилизмом, и дуракам. Выбирай, козленок, что тебе ближе.
— Ты мне поговори. Я таких зажравшихся москалей одной левой… — пыхтел Назар.
— Фу, как некультурно. Сахарочек, неужели тебе настолько нравилось это, что даже замуж пошла? И куда ты, кстати, собралась?
Последние слова прозвучали прямо за спиной, когда я почти открыла дверь и сбежала. Медленно отпустив ручку, я повернулась к Рудольфу и улыбнулась. Из динамика слышались потуги Назара упражняться в остроумии, но Морозов, кажется, потерял к моему бывшему мужу интерес.
Паника вперемежку с предвкушением приклеили стопы к паркету. Теперь уйти я не смогла бы при всем желании.