— Замуж не пойду, — сообщил он. Прямо на границе между поцелуем и дыханием рот в рот. — Жениться тоже не буду. Но разрешаю меня подобиваться. Если что, я люблю чебуреки, борщ с галушками и болею за «Чемпион»!
И все напряжение убило моим громким хохотом.
Гудели ноги, мышцы изнывали от чрезмерной физической активности. Поясничный отдел и несколько ссадин напомнили, что в тридцать один трудно стать гимнасткой в узком пространстве душевой кабины. Потому сейчас я немножко страдала от утренних приключений с очаровательным незнакомцем в свитере с оленями.
Страсти — это хорошо, но здоровье не резиновое!
Поколупав лед у двери подъезда, я сделала круг и поежилась от холода. Столица радовала декабрьскими морозами в преддверии праздника, потому руку без перчатки нещадно щипал ветер. Пальцы покраснели, держать смартфон с каждой минутой становилось все труднее. Во мне загорелось стойкое желание уйти на месяц в глубокую спячку для восстановления ресурсов организма.
— Твой соловей имя-то назвал? Или улетел раньше, чем принесли завтрак?
Круглое лицо подруги заняло весь экран. Видеосвязь передавала не только вздохи интереса Ирины Сорокиной, но и крики ребенка.
— У тебя там будущий стакан воды в старости надрывается, — прокомментировала я вопли маленького Сережи.
Ирочка пожала плечами и немного отвела руку. Привычный хлам в спальне сменился игровой зоной, где сидел ее четырехлетний сын. Он избивал плюшевым динозавриком остатки железной дороги и радостно вскидывал ручонки. Потом замирал, чтобы через несколько секунд заголосить на всю квартиру.
Я посочувствовала соседям. В панельном доме с картонными стенами юный террорист представлял собой настоящую звуковую бомбу.
— Сержик играет, — сказала Ира.
— Возникает ощущение, что он хочет расширить тебе жилплощадь. Хочет выселить соседей из дома и превратить вашу двушку в дуплекс, — скептически заметила я.
— Должен же быть в моей семье настоящий мужчина? Матери-одноночке и так живется несладко.
— Одиночка, — поправила я Сорокину на автомате и вновь покосилась на металлическую дверь.
Память воскресила карту из приложения, затем адрес на клочке бумаги. Нет, все правильно. Иван Петрович Штерн проживал в исторической части Москвы неподалеку от Китай-города и в пяти минутах от метро Лубянка. Восьмиэтажная сталинка на четыре подъезда, вокруг нее шум улиц и где-то дальше находится сквер.