Мешок лишь казался сшитым из ткани.
На деле это оказался материал, похожий на слипшуюся грязную вату.
Палка тут же в нём завязла, не добравшись до содержимого. Пришлось
её чуть покрутить, разрывая оболочку, после чего начало
показываться содержимое. Причём Грешник сразу не понял, что это.
Какая-то тёмная неровная масса.
Поднёс факел к прорехе в «мешке»,
пытаясь подсветить. И тут случилось непредвиденное. Одна из сухих
палочек, подгорев, выпала из пучка и, падая, зацепилась за полосу,
свесившуюся из разорванной оболочки.
Волокнистый материал вспыхнул
мгновенно и ярко. Пламя торопливо побежало наверх. Грешник, не
раздумывая, на рефлексах, успел ухватить за конец полосы, рвануть
её изо всей дури, потом рвануть ещё раз. Оболочка «мешка»
окончательно сдалась, немаленькое тёмное содержимое вывалилось на
камни. Но разглядывать освободившуюся начинку некогда, надо в
зародыше справиться с намечающимся пожаром.
Грешник отшвырнул ярко пылающую ленту
«ваты» с пластом, выдранным из оболочки. А потом вдогонку палкой
поддел, отправив ещё дальше. Даже там, под стеной, полыхало столь
знатно, что получилось освещение немногим уступающее
электрическому.
Содержимое «мешка» высветилось во
всей красе. Красе, надо признать, сомнительной.
Не каждому понравится любоваться
мумифицированным трупом.
И дело тут явно не в погребальных
обрядах, родственных древнеегипетским. В условиях сухой шахты тело
ссохлось само по себе, без бальзамирования. Ну разве что после
смерти, или даже в процессе гибели потеряло большую часть
влаги.
Скорее всего, именно так и было. Ведь
мешок никакой не мешок — это кокон. Кокон, в который завернули
добычу. Вряд ли её здесь бросили в таком виде нетронутой. Раз мясо
на месте, это ещё ничего не значит. Да и мяса того как-то маловато.
Складывается впечатление, будто не осталось ничего, кроме
почерневшей кожи, обтягивающей костяк.
Брезгливость в таких делах — лишнее.
Поэтому Грешник не стал морщиться, когда принялся потрошить мумию
клювом кирки. Подозрения оправдывались, даже с учётом полного
высыхания, плоти на костях ничтожно мало. Можно сказать — почти
нет. Также нет ни намёка на внутренние органы. Куда ни ткни, железо
за кожей проваливается в пустоту.
Перестав изгаляться над трупом, снял
с него грубые ножны с увесистым ножом. За исключением набедренной
повязки и тонкого пояса, это единственный предмет на теле.