Порнозаяц это тоже понял, потому как
закричал вдвое громче, добавив в голос толику истерики:
— Грех! Спасай!
Он вообще-то именно этим и занимался.
Не тратя время на то, чтобы подняться, примерился и врезал туже же,
куда бил в первый раз. То есть, продолжая начатое, попытался отсечь
часть задней лапы. Ни до чего другого из такого положения не
доставал, а действовать следовало именно сейчас.
Удивительно, но у конечности павиана
будто запас прочности иссяк. Грешник отрубил её пародией на удар,
даже толком не замахнувшись. Сам поразился такой лёгкости.
И отрубил вовремя. Тварь в этот
момент шагнула вперёд на задних лапах и чуть повернулась,
замахиваясь передней. Дальше должен был последовать стремительный
удар, от которого у Порнозайца здоровья не прибавится.
Не последовал. То есть да, как раз
последовал, но уже в тот момент, когда обезьяна, потеряв опору,
начала заваливаться. И вместо того, чтобы шлёпнуть Порнозайца по
лицу, когтистая лапа промелькнула перед носом, оставив парочку
кровоточащих борозд на скуле.
Тварь заваливалась не куда попало, а
на Грешника. Вскочить он так и не успевал, пришлось перекатываться,
теряя зверюгу из виду. Это опасно, но оказаться с ней «в обнимку»
совершенно не хочется.
Когда Грешник снова увидел громадного
павиана, тот не просто лежал, а лежал со страданиями. Невесть
откуда появившийся яркого вида незнакомец, тот самый, который до
этого привёл носорога, навис над поверженным зверем и с неимоверной
скоростью избивал его металлическими кастетами, усеянными короткими
массивными шипами. Количество ударов стремительно переходило в
качество, — огромная обезьяна под их градом только ревела, да
башкой оглушённой трясла. В стороны разлетались брызги крови,
шерсть, ошмётки кожи и мяса, а уши то и дело улавливали хруст.
Похоже, кости начали поддаваться. И
не похоже, а точно. Очередной молниеносный удар, и кастет с треском
зарывается в пробитый череп. Ещё удар, и голову сбоку
деформировало, уродливо вдавило, а рёв сменился хрипом.
Грешник успел выставить меч, принимая
на остриё невесть откуда прилетевшего павиана. Этот противник куда
мельче и изрядно потрёпан, плюс налетел удачно, всем весом на
клинок приналёг. Шкура не выдержала, пропустила сталь на всю ширь
груди.
Приподнявшись на колено, Грешник
попытался вскинуть меч, дабы агонизирующая туша сама с него
соскользнула. И тут же скала под ним содрогнулась, воздух
наполнился множеством каменных обломков, по ушам ударил грохот.
Похоже на то, будто в паре шагов гаубичный снаряд разорвался.