Перевел взгляд на побратима и не смог
удержаться от возгласа на русском.
— Это что вообще за хрень?!
Пират в цветной пыли просто купался.
Она окружала его целиком, красная, как сухая глина из горной реки.
И совсем ему, кажется, не мешала.
Побратим, уже привычный к моим редким
восклицаниям на «горском языке», недоуменно вскинул бровь.
— Что?
— Ты видишь пыль?
— Пыль? Брат, мы в военном лагере на
сотню тысяч человек. И четыре тысячи прямо сейчас под носом у нас
маршируют — или как называется то, что они сейчас делают. Конечно,
я вижу эту пыль! Она же везде!
— Да не эту пыль, другую! Вокруг тебя
сейчас облако пыли, почти полностью тебя скрывает. А, вот смотри!
Она сейчас распалась на несколько рукавов и улетела! Что, правда не
видишь?
Пират некоторое время смотрел на меня
без выражения, потом сунул руку в корзину, где у нас была спрятана
вода и фрукты, вынул оттуда тряпицу и протянул мне.
— Прикрой голову, старший брат.
Солнце очень сильно печет.
Я хотел было возмутится, но, подумав,
не стал этого делать. Может, и правда напекло. Время полдень, в
самом деле могло. Надо на учения не красивую заколку из кости, а
тряпицу надевать.
— Может, и так… — не очень, впрочем,
уверенно ответил я. — Ладно, разгоняй этих неумех, после обеда
продолжим.
И, дождавшись, пока он закончит
выкрикивать приказы младшим командирам, спустился к лошадям и
вскочил в седло.
Лагерь и в самом деле был большим.
Ряды солдатских шатров уходили за горизонт, а ночью, наверное,
будет похожим на звездное небо — так много разгорится костров. Они
и сейчас пылают, бойцы по подразделениям готовят себе обед. Идеи
централизованной кормежки на полевых кухнях тут еще не
прижились.
Мы тоже отправились обедать. К моему
шатру, через весь лагерь, к центру. И когда прибыли, все мои
ближники там уже находились. Сидели за длинным столом, на который
только-только начали выставлять блюда.
Я ввел эту традицию недавно, с месяц
назад. Обедаем вместе, обсуждаем дела, решаем текущие вопросы.
Потом пьем чай и расходимся каждый к своим обязанностям.
Прижилась она махом, и теперь
соратники собирались за столом у моего шатра с такой точностью,
хоть песочные часы по ним сверяй.
— Как у нас дела с паромными плотами?
— спросил я первым делом, накидав в миску риса, зелени и мяса.
Кормили нас по-походному, то есть
никакого вина, сервированных столиков и тридцати трех махоньких
блюд, в которые раз или два можно было палочками клюнуть. Массивные
глиняные тарелки, куда загружалось еды человек на двадцать сразу, и
откуда каждый нагребал, сколько хочет.